Перекресток Теней - [16]

…Сначала де Брие хотел выйти в одной камизе — нательной рубашке, едва покрывавшей бедра. Ему было душно в харчевне — то ли от количества выпитого, то ли от пережитого в последнее время. Но во избежание простуды он все же накинул поверх камизы еще и котту — туникообразную куртку, доходившую до колен. Болеть никак было нельзя, особенно теперь, когда не стало тех, на кого можно было положиться, когда он сам превратился в одну из ключевых фигур в далеко еще не оконченной партии…

Под ногами шуршал песок. Полусапожки из свиной кожи, без каблуков и со слегка заостренными носками, которые так любил Венсан де Брие, помогали ему ступать тихо, почти бесшумно. Часть улицы Жюиври, где находилась харчевня Одноглазого Жака, не была вымощена булыжником — он начинался дальше, от пекарни Жанетты, где в эти минуты еще горели факелы и царило привычное оживление.

Рыцарь сделал несколько десятков шагов и уже собирался поворачивать назад, как вдруг чья-то рука легла ему на плечо. Но прежде чем он выхватил кинжал, спрятанный на поясе под туникой, прежде чем он обернулся, Венсан де Брие услышал голос. И напряжение, в один миг охватившее его, схлынуло так же быстро.

— Это я, сеньор!

— Эстель?

— Простите мою дерзость. Но я все время шла вслед за вами.

— Зачем?

— Не знаю. Мне так хотелось увидеться снова!

— Но ты ведь поужинала и ушла домой, не так ли?

— Я обманула вас. У меня нет дома.

— Почему? И где ты живешь?

— Живу где придется, снимаю комнату то там, то здесь. А в основном брожу по свету в поисках удачи.

— И промышляешь древним ремеслом?

— Да, сеньор. А иначе на что жить?

— А твой дом, твои родители? Где они живут?

— Про отца я ничего не знаю, мать родила меня на одном постоялом дворе, а потом оставила там и убежала. Так мне говорила Аделайн, простая крестьянка из Клюи, у которой я жила до семнадцати лет. Она воспитала меня, научила жить. Спрашивайте меня, о чем хотите, я готова всё рассказать…

Венсан де Брие смотрел на девушку с какой-то легкой брезгливостью, к которой примешивалась жалость. И даже плохо различая в полумраке его лицо, Эстель догадывалась об этом.

— Ты замерзла? — спросил он вдруг с неожиданной заботой в голосе. — Тут неподалеку есть неплохая таверна. Это на улице Нуайе, возле моста Планш Мибре. Пойдем?

— Я не смею навязывать вам свое общество, дядя Венсан, — робко ответила девушка.

— Тем, что караулила меня на улице, ты уже сделала это.

— Простите великодушно, сеньор! Но мне почему-то так хочется быть рядом с вами! Я не знаю, как это объяснить…

— Сейчас выпьешь подогретого вина и объяснишь, — сказал рыцарь и взял спутницу за локоть. — Пошли.

Через несколько минут они уже сидели за столом, в центре которого тускло горела, порой выстреливая оранжевые искры, толстая, наполовину оплывшая свеча. Пламя ее колебалось от дыхания собеседников, и по их лицам блуждали тени.

— С первого взгляда я почувствовала влечение к вам, сеньор. И это не вино развязало теперь мой язык, и не мой промысел позволил говорить столь открыто и дерзко. Со мной такое впервые в жизни… Я чувствую, что рядом с вами могу быть защищена от всех напастей…

Она говорила, и ее голос был эхом чистой и непорочной души, которую не запятнали ни беспросветная жизнь, ни условия древней профессии. В ней угадывался космос — бескрайний и загадочный.

— Возможно, ты ошибаешься, девочка, — с непривычным смущением ответил Венсан де Брие. — Мне кажется, что ты просто давно нуждаешься в опекуне. Ты ведь росла без отца, и ремеслом своим занялась не потому, что дурно воспитана или это был единственно возможный твой заработок, а исключительно для того, чтобы познать не только мужскую силу, плоть или страсть, но и мужскую ласку, которой ты с детства была лишена. Или я не прав?

Эстель молчала, не отрывая от лица рыцаря своих печальных глаз, на дне которых уже вспыхивали искры восторга.

— Наверное, я все-таки прав, — сам себе ответил де Брие. — Но ты ошибаешься в том, что видишь во мне надежную защиту для себя. Мне бы самому устоять и уцелеть, самому отыскать гавань, где могли бы укрыться от урагана мои корабли. Впрочем, я очень надеюсь, что ураган вскоре закончится, и в моей жизни наступит ясная погода…

— Вы говорите так загадочно, дядя Венсан. Вы вкладываете в слова какой-то скрытый смысл…

— Да, я не склонен откровенничать с первой попавшейся девушкой, даже если она проявляет ко мне повышенное внимание.

— А если эта девушка готова зачеркнуть ради вас всю свою прежнюю жизнь? Если готова служить вам верой и правдой в любом качестве? Если согласна идти за вами хоть на край света?

— Хм, ты второй человек, кто сказал мне сегодня эти слова, — грустно усмехнулся рыцарь.

— А кто был первым? Наверное, Тибо?

— Да, ты угадала, Эстель.

— И вам действительно предстоит подобное путешествие?

— Возможно…

— Осмелюсь предположить, что вы…

Девушка осеклась. Она испугалась, что слишком далеко зашла в своих откровениях и вопросах.

— Что? Договаривай, — властно сказал рыцарь.

— …что вы не тот, за кого себя выдаете…

Де Брие налил вина из кувшина в глиняную кружку. Долго, мелкими глотками пил, не спуская глаз с одухотворенного лица девушки. Что-то было в ней — неуловимое, загадочное, во что непременно хотелось проникнуть и познать. Когда-то он уже испытывал подобные чувства, когда-то его душа трепетала и взлетала под облака от одного лишь женского имени, от одного лишь взгляда. Это было так давно, что в реальность затерявшихся в памяти событий теперь было трудно поверить. Он давно научился сдерживать чувства, он давно воспитал в себе холодность и твердость, граничившую с самоотречением. Этого требовал и устав Ордена тамплиеров, это стало его личным убеждением. Но теперь, когда…