Перекресток. Частный случай - [19]
— Ух ты, страхи какие, — сказал вожатый, — Ну, и?
— Ну, и у нас не оказалось в машине домкрата, понимаешь? И как назло — никого на дороге! Наверно, часа полтора сидели и ждали, а потом ехала одна полуторка, и они нам помогли. Ну вот, видишь…
— Да, вижу, — буркнул вожатый. — Это ты сама сочиняла или лейтенант помогал? Сказки мне будешь рассказывать — полтора часа они сидели на дороге и ни одной машины не увидали… в полвосьмого, говоришь? Ладно, вот нарочно вывезу тебя завтра в то же время на то же место, и посмотрим с часами в руках — сколько машин там за полчаса пройдет.
В молчании они дошли до девчачьего корпуса, и Таня обиженно сказала:
— У тебя никакого доверия к людям…
— Такие уж люди, — сказал вожатый. — Завтра Нина Осиповна с тобой побеседует, так что готовься заранее.
— Ну Петя, ну я-то при чем? — жалобно возопила Таня. — Я ведь тебе говорю — была авария, разве я виновата?
— Еще бы, ты никогда не виновата, ты ведь у нас ангел. Иди, иди, нечего…
Пока Таня умывалась, Ирма Брейер стояла у нее над душой, словно подозревая преступницу в намерении снова удрать; потом с тем же ледяным видом надзирательницы довела до самых дверей спальни.
— Покойной ночи, Николаева, — сухо сказала она. — Не шуми, когда будешь раздеваться. Завтра мы поговорим.
— Ирмочка, я ведь уже все рассказала — зачем же еще? — Таня тяжело вздохнула. — Хочешь тянучку?
— Нет, спасибо, и сама не смей. На ночь, после чистки зубов, ничего сладкого. Ты, конечно, этого тоже не знаешь?
«Ой, ой, хоть бы Люся уже спала…» — думала Таня, на цыпочках пробираясь по спальне. Но Люся не спала. Едва Таня добралась до своей кровати и, затаив дыхание, начала раздеваться, рядом послышался шепот подруги:
— Что это ты так рано? Могла бы с таким же успехом приехать вообще утром.
— А, ты еще не спишь, Люсенька… я страшно рада… смотри — я тебе купила тянучек, тех самых…
Таня на ощупь сунула под подушку Людмилы хрустящий кулек.
— У тебя, Татьяна, отвратительная манера — набезобразничаешь, а потом лезешь со всякими тянучками. Ну, подожди, завтра у нас будет разговор.
— Кошмар, — вздохнула Таня, — это уже третий… вот тебе твоя юбка, в целости и сохранности, можешь радоваться. Я даже сложила ее по твоему способу, смотри. Если хочешь знать, то мы опоздали просто потому, что у Сарояна остановились часы. Видишь, как я тебя слушаюсь во всем, а ты вечно недовольна. Это просто черная неблагодарность, самая черная. И вообще очень интересно — что я такого страшного наделала… подумаешь, немножко опоздала в лагерь…
Таня обиженно шмыгнула носом и полезла под простыню, продолжая что-то бурчать.
— Ах, ты не понимаешь, что в этом такого страшного, да? — вскипела Людмила. — Ты два часа заставляешь всех беспокоиться — заведующую, вожатых, меня — и потом еще спрашиваешь невинным тоном: «Что я такого сделала?» Знаешь — спи уж лучше, мне просто противно с тобой разговаривать!
— Ну и ладно, а мне еще противнее!
Едва успев задремать, Людмила опять проснулась — ее разбудил щекочущий шепот над самым ухом:
— Люся, ты слышишь… Лю-ся!
— Господи, ну что тебе еще? Не шипи в ухо! Танька!!
— Люсенька, я у тебя хочу спросить одну вещь, только ты не смейся. Смотри — если бы тебе нужно было сравнить с чем-то мои глаза, с чем бы ты их сравнила?
— Что? Твои глаза? Как сравнить?
— Ну, как ты не понимаешь… говорят же «глаза как незабудки» — это когда голубые, или «как фиалки» — знаешь, есть такие редкого цвета — ну, и вообще можно с чем хочешь сравнить — не обязательно с цветком… ну-у, не знаю там — глаза, как… как звезды, что ли, — это уж совсем глупо, правда?
— Ну конечно, — зевнула Людмила.
— Что «конечно»? Конечно, что как звезды, или конечно, что глупо?
— Ясно, что глупо. Так что ты хочешь, я не понимаю?
— Ах, ничего я не хочу, отстань, — сердито ответила Татьяна. — Я спать хочу!
4
Тридцатого августа Таня вернулась в Энск, и новости посыпались сразу со всех сторон, — можно было подумать, что нарочно дожидались ее приезда.
На вокзале их встретил тот же Вася, — Галина Николаевна была занята и не приехала.
— Как отдыхалось, девчата? — весело спросил он, засовывая в машину чемодан. — Женихов еще не понаходили? Значит, не так действовали, что ж это вы…
Таня хихикнула, забираясь на свое любимое переднее сиденье.
— А как нужно было действовать? — спросила она.
— Ишь, заинтересовалась, курносая. — Вася сделал вид, что хочет мазнуть ее по носу черным пальцем. — Рано еще! Пошутил, а она уж и обрадовалась… Люда, куда ехать-то — к вам или на Котовского сперва?
— К нам, Вася, мы еще должны разобрать вещи.
Вася сел на место и, трогая машину, подмигнул Тане. Она подумала вдруг, что все эти подмигивания и хватания за нос — не очень-то приятная штука. Почему-то вот с Люсей никто себе этого не позволяет! Странно, но даже в школе Таня не могла вспомнить ни одного случая, чтобы кто-нибудь дернул Люсю за косу; а мимо нее, Тани, ни один мальчишка не пройдет, не сделав какой-нибудь пакости: или потянет за волосы, или хлопнет линейкой, в лучшем случае хоть рожу скорчит…
Она смотрела на бегущие мимо пыльные акации и думала, что, хотя ее последняя зарубка на притолоке почти на два сантиметра выше Люсиной, все-таки, наверно, Люся производит более взрослое или более умное впечатление — иначе чем все это можно объяснить? Ее, взрослую, в сущности, девушку, которой через две недели исполняется шестнадцать лет — шутка сказать, шестнадцать! — ее, девятиклассницу, при всех называют курносой и запросто мажут ей нос пыльным пальцем. Хорошего в этом мало.
Герои «Киммерийского лета» — наши современники, москвичи и ленинградцы, люди разного возраста и разных профессий — в той или иной степени оказываются причастны к давней семейной драме.
В известном романе «Перекресток» описываются события, происходящие в канун Великой Отечественной войны.
Роман ленинградского писателя рассказывает о борьбе советских людей с фашизмом в годы Великой Отечественной войны."Тьма в полдень" - вторая книга тетралогии, в которой продолжены судьбы героев "Перекрестка": некоторые из них - на фронте, большинство оказывается в оккупации. Автор описывает оккупационный быт без идеологических штампов, на основе собственного опыта. Возникновение и деятельность молодежного подполья рассматривается с позиций нравственной необходимости героев, но его гибель - неизбежна. Выразительно, с большой художественной силой, описаны военные действия, в частности Курская битва.
Действие романа разворачивается в последние месяцы второй мировой войны. Агония «третьего рейха» показана как бы изнутри, глазами очень разных людей — старого немецкого ученого-искусствоведа, угнанной в Германию советской девушки, офицера гитлеровской армии, принимающего участие в событиях 20.7.44. В основе своей роман строго документален.
Роман «Ничего кроме надежды» – заключительная часть тетралогии. Рассказывая о финальном периоде «самой засекреченной войны нашей истории», автор под совершенно непривычным углом освещает, в частности, Берлинскую операцию, где сотни тысяч солдатских жизней были преступно и абсолютно бессмысленно с военной точки зрения принесены в жертву коварным политическим расчетам. Показана в романе и трагедия миллионов узников нацистских лагерей, для которых освобождение родной армией обернулось лишь пересадкой на пути в другие лагеря… В романе неожиданным образом завершаются судьбы главных героев.
В «Южном Кресте» автор, сам проживший много лет в Латинской Америке, рассказывает о сложной судьбе русского человека, прошедшего фронт, плен участие во французском Сопротивлении и силою обстоятельств заброшенного в послевоенные годы далеко на чужбину — чтобы там еще глубже и острее почувствовать весь смысл понятия «Отечество».
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».