Перекрестное опыление - [4]

Шрифт
Интервал

* * *

Сорок четвертым годом датируются две других отцовских истории, которые он рассказывал сравнительно легко и весело, как бы помня, ни на минуту не забывая, что наши войска и его танковый корпус под командованием дважды героя Советского Союза генерал-лейтенанта Бойко беспрерывно наступают, и ясно, что конец войны не за горами. Отец много раз в жизни должен был погибнуть и свое везение объяснял разными причинами. Историю, которая пойдет ниже, он держал за доказательство того, что в миру, как он говорил, и пьяные нужны. Связана она с весьма известным у нас композитором Марком Фрадкиным.

Отец его очень любил, и любовь эта была вполне бескорыстная, потому что у отца не было ни голоса, ни слуха, и на моей памяти больше одного куплета он пропеть никогда и не пытался. Фрадкин с какой-то музыкальной бригадой выступал недалеко от их полевой редакции, расположившейся на опушке леса, и отец на газике привез его к себе. Три года они друг друга не видели, на радостях сильно выпили и пошли гулять, распевая песни – Фрадкина или нет, об этом история умалчивает.

Гуляли всю ночь, а под утро заснули. Разбудило их солнце и пули. Спать они устроились в мелкой лощине, оттого пули пролетали хоть и над ними, но довольно высоко, и беды в них особой не было. Хуже было другое. Отец и Фрадкин с ужасом обнаружили, что лежат, свернувшись калачиком и аккуратно положив голову на противотанковые мины. Но и эти мины были еще не главной неприятностью – человек для них чересчур легковесен и на него они, как правило, не реагируют. Куда серьезнее было то, что все поле оказалось усеяно и совсем другими минами – простыми, противопехотными. И вот они всю ночь бродили по этому полю, горланя песни, ни разу ни на одну не наступив. Теперь же лежали, прижавшись к земле, и боялись не то что голову поднять – даже пошевелиться. Впрочем, постепенно отец с Фрадкиным разобрались, что находятся на нейтральной полосе, как раз между нашими и немецкими позициями, оттого, не зная, кто они, их обстреливают что с той, что с другой стороны.

К вечеру, когда стало смеркаться и обстрел прекратился, они все же докричались до своих, но как их достать, вывести с этого минного поля, было все равно не понятно. Потом еще двое суток добровольцы-саперы разминировали проход, и только на третью ночь Фрадкина и отца наконец вызволили.

* * *

Все в том же сорок четвертом году – дело происходит в Западной Польше, где линии фронта тогда как бы уже и не было – наши танковые корпуса наступали так стремительно, что пехота за ними не поспевала, а немцы не успевали отступать. В итоге шла бесконечная чересполосица наших и немецких позиций. И вот однажды посреди этой чехарды попавшаяся отцу на дороге группа заключенных вызвалась показать советскому офицеру вход в огромный подземный завод, на котором делали фаустпатроны. Завод буквально сутки назад еще работал, взорвать его то ли не успели, то ли почему-то не смогли. Все было цело до последней гайки: станки, части ракет, цехи, сборочные конвейеры и уже целые ракеты.

Отец сделал несколько снимков, написал довольно большой материал и, отвезя его в газету, был отправлен на новое задание. Еще несколько дней его не было, а затем, когда он вернулся в расположение корпуса, ему было велено срочно ехать в штаб фронта, который размещался километрах в пятидесяти от них в каком-то средних размеров польском городе, названия его я не запомнил. Не зная за собой серьезных провинностей, никаких бед от этой поездки отец не ждал, но, как оказалось, напрасно.

Командовал фронтом более чем известный маршал Жуков, а начальником отцовской газеты был другой Жуков, чином поменьше, простой подполковник. В штабе фронта отца перехватил адъютант маршала и немедля повел к самому Георгию Константиновичу. Штаб размещался в красивом, конца XIX века, здании гимназии, командующий фронтом – в директорском кабинете, за толстыми, с двух сторон обитыми кожей и войлоком дверьми. И вот, из-за этих дверей, через которые не должны были проникать даже крики играющих на перемене детей, отец услышал трехэтажный мат «старшего» Жукова, обращенный к Жукову– младшему, где единственными печатными словами были: «Убью!.. Расстреляю мерзавца!..»

Адъютант доложил маршалу, что Шаров доставлен, после чего его немедля ввели в кабинет. Там он услышал все то, что доносилось из-за закрытой двери, и еще много другого, и рассказывал, что испугался поначалу не очень сильно лишь потому, что не понимал, все не мог взять в толк, в чем же он, собственно говоря, виноват. Однако постепенно суть стала проясняться.

Оказывается, у Сталина с американцами, которые читали и нашу фронтовую прессу, вплоть до корпусных газет, было соглашение – делить ракетные заводы, подобные тому, который обнаружил отец, и все, что на них было: чертежи, документацию, станки и сами ракеты, строго пополам. А делать это мы никак не желали. И вот Жуков орал, что отец – шпион, предатель, который раскрыл важнейшую государственную тайну, и за это он, Жуков, его сейчас расстреляет. И здесь отец говорил, что, конечно, на войне от жизни до смерти никакого расстояния нет и быть не может, и все равно, происшедшее показалось ему настолько несправедливым, нелепым, что ни с того, ни с сего он ляпнул совершенно глупую в тех обстоятельствах фразу: «Без суда не имеете права…»


Еще от автора Владимир Александрович Шаров
Репетиции

Владимир Шаров — выдающийся современный писатель, автор семи романов, поразительно смело и достоверно трактующих феномен русской истории на протяжении пяти столетий — с XVI по XX вв. Каждая его книга вызывает восторг и в то же время яростные споры критиков.Три книги избранной прозы Владимира Шарова открывает самое захватывающее произведение автора — роман «Репетиции». В основе сюжета лежит представление патриарха Никона (XVII в.) о России как Земле обетованной, о Москве — новом Иерусалиме, где рано или поздно должно свершиться Второе Пришествие.


«Мне ли не пожалеть…»

"В романе «Мне ли не пожалеть» — народ как хор, где каждый, когда приходит его время, его черёд, выступает вперёд, а потом, пропев свою партию, возвращается обратно в строй." В. Шаров .


До и во время

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


След в след

Роман замечательного современного прозаика Владимира Шарова «След в след» – это семейная хроника. В судьбах героев, так или иначе переплавляющих основные события русской истории ХХ века, все балансирует на грани реальности, часто переходя черту, причем реальное в романе кажется немыслимым и невозможным, а фантасмагория и фарс поражают своей достоверностью. Плотная, насыщенная головокружительными виражами канва романа сопрягается с классической манерой повествования. Роман выходит в новой авторской редакции.


Старая девочка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Возвращение в Египет

Владимир Шаров — писатель и историк, автор культовых романов «Репетиции», «До и во время», «Старая девочка», «Будьте как дети» — никогда не боялся уронить репутацию серьезного прозаика. Любимый прием — историческая реальность, как будто перевернутая вверх дном, в то же время и на шаг не отступающая от библейских сюжетов.Новый роман «Возвращение в Египет» — история в письмах семьи, связанной родством с… Николаем Васильевичем Гоголем. ХХ век, вереница людей, счастливые и несчастливые судьбы, до революции ежегодные сборы в малороссийском имении, чтобы вместе поставить и сыграть «Ревизора», позже — кто-то погиб, другие уехали, третьи затаились.И — странная, передающаяся из поколения в поколение идея — допиши классик свою поэму «Мертвые души», российская история пошла бы по другому пути…


Рекомендуем почитать
Мы победим! / Тайные тюрьмы Сальвадора

В книге, написанной непосредственными участниками и руководителями освободительного движения в Сальвадоре, рассказывается о героической борьбе сальвадорских патриотов против антинародной террористической диктатуры (1960-1970-е годы).


Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде

Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Литературное Зауралье

В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.


Государи всея Руси: Иван III и Василий III. Первые публикации иностранцев о Русском государстве

К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.