Перекрестки времен - [3]

Она кивнула:

— Как раз это я и хотела попросить.

— Прекрасно. Во всех этих записях содержится внушение о необходимости вернуться в эту комнату через два часа нашего здешнего времени. Оденьте наушники. Записи длятся тридцать минут. Я одновременно запускаю записи и шар.

Он направил луч маленького прожектора на сверкающую многогранную сферу и включил ее на вращение. Затем потушил остальной свет в комнате и запустил все записи общим включателем. Искрящийся шар вращался, замедлял вращение и снова менял направление вращения. Фрост оторвал от него глаза, чтобы самому не попасть под влияние световых вспышек, и вышел в холл покурить. Прошло полчаса, раздался удар гонга. Он поспешил назад и включил свет.

Четверо из пяти исчезли. Остался Говард Дженкинс. Он открыл глаза и моргал, щурясь от света.

— Ну что, профессор, похоже, не получилось.

Профессор поднял брови:

— Разве? Оглянитесь.

Говард обвел глазами вокруг.

— А где остальные?

— Где? Где-нибудь, — ответил Фрост, пожиая плечами, — и когда-нибудь.

Дженкинс сорвал наушники и вскочил на ноги.

— Профессор, что вы сделали с Эстеллой?

Фрост мягко высвободил рукав из пальцев Дженкинса.

— Я ничего с ней не сделал, Говард. Просто она в другом времени.

— Но я хотел быть с ней!

— Я и пытался отправить вас с ней вместе.

— Но почему я остался?

— Не могу сказать, — возможно, суггестивное внушение не было достаточно сильным, чтобы преодолеть ваш скептицизм. Но не волнуйся, сынок, мы же знаем, что через пару часов все вернутся.

— Не волнуйся! Легко сказать! И вообще, я не хотел, чтобы она соглашалась на этот идиотский опыт. Но я знаю, ее не переубедишь, так что я хотел отправиться вместе и присмотреть за ней — она же такая непрактичная! Кстати, профессор, а где их тела? Я думал, мы все просто здесь останемся, в трансе.

— Очевидно, вы меня не поняли. Эти другие временные пути реальны, так же реальны, как и наш, здесь. Они ушли на другие пути полностью — ну, как если бы свернули в переулок.

— Но это невозможно, это противоречит закону сохранения энергии!

— Если перед вами факт, его следует признавать — вы же видите, их нет. Кроме того, сам факт этому закону не противоречит; он просто распространяет действие этого закона на вселенную в ее тотальности.

Дженкинс провел ладонью по лицу.

— Может быть. Но в этом случае с ней может произойти что угодно — да ее там просто убить могут! А я ни черта поделать не могу. Пропади пропадом этот проклятый семинар!

Профессор обнял его за плечи.

— Раз ей помочь нельзя, почему бы не успокоиться? К тому же, у вас нет основания считать, что она в опасности. Зачем же себя взвинчивать? Пойдемте на кухню и выпьем пива, пока будем их ждать.

Он мягко подтолкнул его к двери.

После пары бутылок пива и нескольких сигарет Дженкинс немного успокоился. Разговор вел профессор.

— А как вы вообще записались на этот курс?

— Это был единственный курс, который я мог посещать вместе с Эстеллой.

— Я так и подумал. Я разрешил вам посещение по своим причинам. Я знал, что спекулятивная философия вас не интересует, но на подобных курсах ход мыслей студентов порой так свободен и хаотично разбросан, что я подумал, что ваш упрямый материализм поможет удерживать их в неких нужных границах. Вы мне действительно помогали. Возьмите, например, Элен Фишер. Она склонна создавать великолепные логические построения, исходя из совершенно недостаточных данных. Вы помогаете возвратить ее к реальности.

— Честно говоря, профессор Фрост, я так и не вижу необходимости всех этих обсуждений высоких материй. Факты — это по мне.

— Но ведь вы, инженеры, не лучше матафизиков — вы игнорируете все, что не можете измерить на весах. Чего нельзя потрогать, то и не существует. Вы верите в механистическую, детерминистскую вселенную и отбрасываете факты человеческого сознания, человеческой воли, человеческой свободы воли — факты, с которыми вы сами сталкиваетесь напрямую.

— Но это все можно объяснить рефлексами.

— Ну, вы просто как Марта Росс — та, в своем фундаментализме, все может объяснить с точки зрения Библии. Почему бы вам обоим не признать, что существует что-то, вам не понятное? — Он замолчал и прислушался. — Вы ничего не слышали?

— По-моему, слышал.

— Пойдемте проверим. Еще рано, но, может быть, кто-то из них уже вернулся.

Они поспешили в кабинет и застыли на пороге в благоговении при виде непонятного зрелища.

В воздухе у камина парила фигура, облаченная в белое и испускавшая мягкое, перламутровое сияние. Пока они, колеблясь, стояли в дверях, существо обернулось к ним, и они увидели лицо Марты Росс, величественное в чистой и неземной красоте. Раздался голос:

— Мир вам, братья. — Волна покоя и любви нахлынула на них материнским благословением. Марта приблизилась к ним, и они увидели за ее плечами изгибы длинных белоснежных крыльев классического ангела. Фрост начал ругаться себе под нос, монотонно и не переставая. — Не ведайте страха. Я здесь, ибо вы просили меня вернуться. Я здесь, чтобы дать объяснения и помочь вам.

Профессор обрел голос.

— Вы Марта Росс?

— Я откликаюсь на это имя.

— Что случилось после того, как вы надели наушники?

— Ничего. Я спала. Когда я проснулась, я пошла домой.