Перекрестье - [3]

— Да.

— В таком случае вы, несомненно, носите какой-либо дворянский титул? Как мне помнится, в этих краях обладать столь обширными землями имеют право только аристократы.

— Да.

— Сударыня, не назовете ли вы мне свое имя, дабы я мог как-нибудь отблагодарить вас за оказанную услугу? Ах да, меня зовут Кайн. Хвин Эрсон Кайн, я из далеких отсюда земель, что лежат на западе. Я менестрель, но судьба заставляет быть еще много кем. Между прочим, я не совсем безроден… хм… в моей крови есть и королевская, но род Кайнов слишком быстро обеднел. Я младший сын, — путник развел руками, — и поэтому остался почти нищим.

Холодное, словно высеченное из белого мрамора, лицо женщины оставалось бесстрастным. Глаза впивались в душу Кайна, проникали туда, куда не осмеливался заглядывать даже сам ее владелец… и не находили ничего, кроме боли, тщательно скрываемой за внешней беспечностью.

Тонкие губы наконец дрогнули.

— Мое имя — Ворлем. Ты смел, если так разговариваешь со мной.

В своем убежище Призрак, с трудом верящий в то, что добрался досюда, сжался, сознавая всю ненадежность укрытия.

— Э-э… Ворлем? Хотя я не слышал о таком роде, но само имя мне о чем-то напоминает.

Путник задумчиво закатил глаза.

— О! Ну да, конечно же! Эти болота называются Ворлемской Топью или что-то в этом роде. Мне шериф говорил… — Путник осекся. — Подождите, так вы потомок того самого Ворлема, создавшего эти болота?

Хозяйка не ответила. Лицо оставалось недвижным, словно выточенное из камня, но что-то, возможно — взгляд, выдавало, что в Повелительнице Топи возник интерес. Или это было раздражение?

— Очень интересно, знаете ли, — беспечно продолжил Кайн. — Ведь Ворлемской Топи несколько тысяч лет, если верить легендам. Стало быть, ваш дворянский род куда древнее и славнее, чем многие самые древние и славные фамилии. И ведь уже в те времена Аэну Ворлем был наследником самого известного аристократа. Я не удивлюсь, если при более глубоком изучении окажется если, что основатель рода Ворлемов присутствовал при Сотворении мира.

Фигура вздрогнула. Призрак услышал, как были глухо произнесены новые слова, и познал страх куда более жуткий, нежели тот, что он испытал только что. Ибо отныне и во сне его будут преследовать воспоминания об этой фразе, простой, в общем-то, ничем особо не выделяющейся, но почему-то невыносимо ужасной.

— Да… Так оно и было.

— Что вы сказали? — встрепенулся Кайн, увлекшийся собственными рассуждениями. — Что было?

— Я присутствовала при Сотворении, — ответила Ворлем. — Я стояла по правую руку того, кого именуют тысячей разных способов.

— Да? — скептически произнес Кайн, взгляд его сразу сменился на жалостливый, из тех, которыми смотрят на умалишенных. — Это очень интересно. И где же он сейчас?

— Он ушел. Ныне его нет ни здесь, ни в ином мире. Только ему самому известно, где он.

— Ну да, конечно. Но разве так было не всегда?

— Нет, — качнула головой Ворлем. — Не всегда. Когда-то я стояла по правую руку от него, занимала половину его мыслей. Мне не нужна была половина, мне нужно было все. Но он не хотел отдавать мне всего себя.

— Да, так бывает, — кивнул Кайн. Он решил, что Ворлем помутилась в рассудке из-за неразделенной любви, и потому совершает странные поступки — разве находиться ночью на Болотах не странно? — говорит странные вещи. Умалишенные способны на многое.

— Тогда я ушла от него. Он рассердился и велел мне вернуться. Я не слушала его. Он вернул меня силой. Но я прокляла его и ушла вновь. Больше он не пытался. Потом я узнала, что он ушел.

Ворлем вздрогнула; стон пронесся по болоту. Кайн огляделся, пытаясь определить, откуда пришел звук, ведь явно не от женщины. Нет, это звучали недра…

Женщина обратила взор на Кайна, и вдруг он увидел, что глаза ее разгораются бордово-красным огнем.

— Что за… — начал Кайн. — Ты кто?

— Я — Ворлем. Я — Зло этого мира. Я — Добро этого мира. Я — неразделенная любовь и всепоглощающая ненависть. Здесь — мои владения, моя вторая любовь, и горе тому, кто без моего разрешения появится в них.

— Я не могу понять…

— Ты был счастлив, ибо был в неведении… — произнесла Ворлем. — Я отберу у тебя это счастье.

Хозяйка Топи отступила на шаг. Кайн замолчал и недоуменно глядел на нее. Вдруг женщина распростерла руки, и внезапный порыв ветра сорвал черный плащ с плеч. Более на ней ничего не было. Кайн на мгновение увидел совершенное тело, но тут же плоть Ворлем стала зыбкой и прозрачной, путник с ужасом понял, что сквозь крепкие молодые груди видит далекую звезду. Туман потемнел, распространился вокруг и начал сжиматься вокруг Кайна. По Болоту вновь пронесся тонкий, едва слышный, но жуткий вой.

— Великий Мехна, — прошептал Кайн побелевшими губами и бросился к ослику. Он выхватил странный продолговатый сверток и быстро его развернул. Меч блеснул в его руке, отразил далекую звезду — и внезапно засиял собственным светом. Кайн сделал несколько выпадов в туман, и увидел, как отступают черные клочья.

— Не знаю, из какой преисподней ты вылезла, женщина, — прорычал Кайн, — может, и правда из самой глубокой, но меня тебе не взять!

Бесплотный смех раздался в глубине тумана. Уже нельзя было сказать, женщина это смеется или мужчина. И живое ли существо вообще…