Переход - [22]

Встал я с трудом. Чертовски не выспался после ночной прогулки. А с таким поганым ощущением внутри и вовсе не хотелось выбираться из постели.

Но пришлось…

Первым делом я, как обычно, полез в интернет, проверить что нового. И тут же об этом пожалел.

Если уж день не задался, то по всем фронтам сразу…

Мне написала Аська.

Длинное такое письмо. И ужасно честное. Не промолчишь и не забудешь такое.

'Здравствуй… Саша…' — прочитал я и зажмурился. Вдруг так тяжело стало дышать. Так больно. 'Да, я теперь знаю, что с тобой происходило… и происходит. Случайно узнала. Встретила одного знакомого нашего общего, не буду говорить, кого именно, это не важно… А он мне рассказал, что видел тебя в Казани. Но когда услышал, что ты говоришь о себе в мужском роде, и как тебя называют, то постеснялся подойти. Решил, что тебя это может расстроить'.

Да уж! Расстроить… Гораздо больше меня расстроило то, что этот добренький сукин сын вообще полез в нашу жизнь! Кто просил его рассказывать Аське? Увидел — ну и молчал бы!

В ярости я грохнул кулаком по матрасу, но это было глупо… даже не больно.

'Ты не подумай, он только мне сказал об этой встрече. А я уж точно ничего не буду рассказывать родителям. Они и так с ума сходят…

Пожалуйста, напиши им! Или позвони… Я знаю, что с мамой очень сложно говорить, но она каждый день плачет. Не спит по ночам. У нас весь дом пропах корвалолом. Это ужасно. Невозможно так жить. Я сама уже хочу бежать от них. Но куда я денусь? Если еще и я их брошу…

Скажи мне пожалуйста, что теперь делать? Говорить мне им про тебя или нет? Может быть, если я скажу, они хоть немного поймут, что происходит. Я очень боюсь за маму, у нее страшная депрессия. Да и отец такой мрачный… Мне правда хочется убежать из дома.

Саша! Позвони им! Расскажи в чем дело. Ведь так тоже нельзя! Они же наши родители. Они любят тебя'.

Любят… я смотрел в экран, а сам все стискивал кулаки в бессильном отчаянии. И не сразу заметил, что по щекам текут слезы. Ушибленная рука отозвалась болью…

Как же я устал от этого всего…

Ну почему они не оставят меня в покое? Почему не дадут жить, как я хочу? Разве я мешаю им?!

'Если ты хочешь так сильно поменять свою жизнь… или она уже изменилась… ведь лучше все рассказать. Все равно правда вылезет рано или поздно. Я уже все знаю… однажды и родителям кто-нибудь скажет. Лучше тебе с ними поговорить, а не чужим людям.

Может быть ты приедешь на выходные? Хоть на одну ночь? Я обещаю, что не дам маме на тебя кричать. Пожалуйста, приезжай… мне тебя очень сильно не хватает.

Твоя Ася'.

Я выдохнул, потер больное предплечье. Оно вдруг так ужасно разнылось, хоть срочно анальгином закидывайся.

Что ответить Аське?

Я кое-как оделся, проглотил таблетку и, не став завтракать, пораньше отправился на работу. Пока ждал свой автобус, все думал о письме.

На самом деле проблема ведь началась не тогда, когда я впервые отказался от юбок. И, по большому счету, она вообще никак не была связана с моей гендерной дисфорией. Просто однажды я понял, что родители мне — чужие люди. Даже хуже, чем чужие. Посторонним не придет в голову постоянно лезть со своими нравоучениями. Меня невероятно выбешивало, что мать с отцом не способны увидеть во мне взрослого человека, имеющего свое мнение. И свои жизненные приоритеты. Пусть я мог ошибаться, падать… но это были мои ошибки! Я не хотел чужой мудрости. И стоять на месте тоже не хотел. Лучше делать и жалеть, чем не делать и жалеть. Я всегда предпочитал жить именно так. А родителей это не устраивало. Ну не понимали они, что каждый человек имеет право сам выбирать свою дорогу. Даже если этот человек — плоть от плоти твоей…

Мне давно уже казалось, что, кроме общей крови, нас ничто больше не связывало. Может быть, причиной было нежелание матушки рожать меня. Или ее попытка избавиться от меня, когда я стал постарше… Аська появилась слишком быстро, родители не были готовы к такому расширению семейного состава. И отдали меня бабушке с дедом. Ненадолго. Всего на пару лет… но я, как это ни странно, запомнил и расставание с любимым домом, и страх одиночества и после — нежелание уезжать от стариков. Они как-то очень быстро стали мне ближе и родней, чем отец с матерью.

Тем горше было терять их одного за другим. Сначала ушел дед, а за ним и бабуля. После этого у меня, по большому счету, остался только один близкий человек — Аська. Да и она на самом деле никогда не разделяла моих увлечений и образа жизни.

Я не могу сказать, что совсем не любил родителей… Это было бы ложью. Любил, конечно… В детстве дурачился с отцом, он катал нас с Аськой на спине, изображая лошадку… покупал нам мороженое по выходным и отводил за руку на школьную линейку в младших классах. От мамы я научился вкусно готовить и не сдаваться. Они всегда вызывали во мне уважение.

Но…

Только до того момента, пока не начинали учить жить. И требовать быть таким, каким ОНИ хотели меня видеть. Потому что в такие минуты слишком отчетливо становилась видна эта проклятая потребительская сущность… Вроде как, мой ребенок — что хочу, то и делаю с ним. Каким хочу — таким и леплю. И наплевать на его собственные чувства.