Перехлестье - [10]

Кирт прекрасно знал, кем была мать Зарии, а потому понимал — сына ему вряд ли стоит ждать. Поэтому мужчина не стал настаивать на исполнении супружеского долга. Слишком хорошее приданое давали за проклятой девкой. Да и, как ни крути, богиня берегла своих чад, так, что даже возжелай Кирт сделать доходяжную настоящей женой, ничего у него не получится. К тому же, слишком страшная она была. С такой в постель лечь, все равно, что со стиральной доской обжиматься — тонкая, ребристая, отовсюду углы торчат.

Зато во всем же остальном Кирт не сдерживался. Никак он не ожидал, что замарашка, столько проживет. Шестой год уж перед глазами маячит. Всю душу вымотала, оглобля ходячая, а никак не загнется. И он, как умел, старался помочь загостившейся на этом свете жене. Где пинком, где затрещиной. А она терпела. Потому что ничего другого просто не умела делать.

Путь пятый. Дэйн

Вот уже девять лет у него была своя маленькая слабость. Странно, учитывая, что слабостей у него не должно быть, но…

Он приезжал сюда, в это место, раз в год, чтобы встретить рассвет. Дэйны не умели наслаждаться, не умели создавать, не умели восторгаться или гневаться. И он тоже. Вот только все равно, раз в год, прилетал сюда, чтобы увидеть, как небо над горизонтом постепенно светлеет, как гаснут звезды и встают солнца Аринтмы.

А из рассеивающегося полумрака медленно выступали развалины.

Каменные обрушившиеся стены, возносящиеся в пустоту лестницы, проломы на месте окон, обвалившаяся кровля, обломки досок и бревен… В лучах восходящего солнца серые камни казались розовыми и искрились от инея. Это было… красиво? Мрачно? Он не знал, какое определение можно дать руине, некогда носившей гордое название Клетки магов.

Мерзлая земля, которая за эти девять лет так и не избавилась от последствий волшбы, оставалась мертвой. И трава под ногами была та самая, что и девять лет назад. Здесь не падал снег, не шли дожди. Просто холод сковал все инеем, делая воздух прозрачным и звонким, а рассветы ослепительными и искрящимися.

Сюда не залетали птицы, не забредали звери. Даже ветер и тот шелестел замерзшей листвой деревьев как–то торжественно и осторожно, словно боясь нарушить величественную тоску этого места. Тут царила тишина. Может быть именно поэтому дэйн поддавался странной прихоти и все–таки из года в год возвращался сюда, потому что только здесь чувствовал себя по–настоящему спокойно.

У него уже очень давно не было дома. Настоящего дома, где он мог бы жить, но, случись ему выбирать, свою жизнь он прожил бы здесь.

За спиной мужчины раздался едва слышный звук — словно кто–то вздохнул. Дэйн не стал оборачиваться, прекрасно зная, что увидит. Вместо этого он продолжил смотреть на небо. Оно из нежно–розового уже обрело оттенок талого льда.

Пора уходить.

Мужчина вдохнул морозный воздух, повернулся, и остановился рядом с домом, которого тогда, девять лет назад, здесь не было.

Еще одна его прихоть.

Зачем строить дом? Здесь. Кому? Ведь у него никогда не будет той, которую он сможет в него привести. Но все же… он коснулся каменной кладки, провел ладонью по холодной стене, наблюдая за тем, как следом за пальцами бежит мерцающий иней. Дом. Холодный. Пустой. Одинокий. Сила и слабость дэйна. Живой.

Как? Почему? Задумавшийся наблюдатель не хотел отвечать на эти вопросы.

Он не жалел себя. Жалость бессмысленна. Он сам выбрал такую жизнь. И оплакивать самого себя не собирался. Пусть этим занимаются колдуны, которые всегда считают виноватыми в своей судьбе других.

К слову о колдунах… губы мужчины тронула улыбка. Эти глупцы думают, что в руинах их никто не найдет — слишком много здесь осталось от магов. Не–е–ет, запах тлена, ползущий от их душ, он не спутает ни с чем.

Дэйн скользнул вперед, неслышно приближаясь к руинам. Все было забыто — стыдливые краски рассвета, иней на траве и холодные каменные стены дома. Душой палача магов завладела привычная бесстрастность.

Перехлестье. Глен, Василиса и дэйн

Ветер донес слабый отголосок колдовства.

Если ты не имеешь отношения к магии — никогда не почувствуешь такое. С чем можно сравнить? Ну, как будто идешь по людной улице и вдруг ощущаешь на себе чей–то взгляд. Не совсем, конечно, верное объяснение, но, пожалуй, самое справедливое. Просто чувствуешь и все. Вот как можно осознать, что на тебя смотрят? Не объяснишь же. Так и с колдовством. Вдруг понимаешь — вот оно!

Поэтому, едва ощутив в воздухе легкое витание чужой силы, Глен весь подобрался. Нужно определить источник. Где же… где? Непонятное бормотание на мгновение отвлекло мужчину от попыток обнаружить неизвестного мага и даже заставило вскинуть брови в веселом удивлении: мимо брела, продираясь сквозь чащу, девушка, столь забавная и чудная, что глядя на нее, против воли хотелось рассмеяться.

Кудрявые волосы облепили круглое веснушчатое лицо, диковинные штаны обтягивали пухлую фигурку, как вторая кожа. Незнакомка шла, проваливаясь в осевших весенних сугробах, и в упор не видела, что в трех шагах от нее вьется натоптанная тропинка. Путница сварливо бормотала что–то про уборные, двери, минеральную воду, ворон и какого–то Юрку. Наконец, иссякла и остановилась перевести дух — прислонилась к дереву, устало вздохнула.