Перегон - [32]

О том, что это их последняя общая стоянка Валера объявил за ужином. Они сидели в своём тесном переносном чуме, который вот уже почти два месяца заменял им дом. Чукча называл его «мяпой мя». Дым из маленькой, но жаркой буржуйки сперва заполнил все пространство, а через несколько минут по наклонным стенкам поднялся вверх и серым облаком висел только вокруг отверстия в верхней части чума, на подобии пробки, закрывающей доступ в помещение морозному воздуху с улицы. Путники сушили одежду и ели суп из мороженной рыбы. Валера подкрутил фитиль в керосинке и в чуме стало чуть светлей. Затем он взял в руку карандаш и наклонился над разложенной на оленьей шкуре картой.

— Мы вот здесь, — он ткнул концом карандаша в угол, — это мыс Дежнёва, это Берингов пролив, а это Аляска… Америка, однако! — Валера печально улыбнулся, — завтра утром вы переберётесь на ту сторону…

— Разве ты не поедешь с нами? — удивилась Ольга, — ведь если тебя найдут…

— Валеру теперь никто никогда не найдёт! Валера теперь не верит людям с Большой Земли! Последними были Мамонт, Фадей, дядя Савелий и вы, — чукча с грустью посмотрел на Олю и Сашу, — Валера вернётся к бабушке Кавихак, будет ждать лета и красивощёкую Куйапа!

В чуме повисла тишина, в буржуйке тревожно трещали сучковатые берёзовые дрова, за меховыми стенами чума глухо свистел полярный ветер.

— Сколько здесь? — отставив в сторону суп, Саша провёл пальцами по шершавой бумаге.

— Восемьдесят шесть километров! Однако видишь вот здесь два острова? — Саша кивнул, — граница проходит между ними, а это примерно пол пути… Но километры не самое главное, мы в день и по четыреста делали… Самое главное чтобы не отпустил мороз! — Валера на миг задумался и добавил, — и не появились пограничники…

Саша и Оля молчали, изредка растерянно переглядываясь.

— Мне кажется однако сам Ид Ерв[14] на нашей стороне, — чукча прилёг на спину, подложил под голову согнутые в локтях руки и закрыл глаза, — В сильные морозы, как сейчас, море между Нихте или Нихта на неделю замерзает, Валера это и раньше знал, старики рассказывали. И бабушка Кавихак тоже говорила, что её муж в Америку песца возил, возвращался богатый и пьяный, а один раз не вернулся… — его голос стал постепенно затихать, — ехать надо быстро, останавливаться нельзя, лёд однако молодой. Олень подскажет, он знает…

Когда они проснулись, Валеры в чуме уже не было, он всегда вставал раньше всех, кормил оленей и собак, проверял упряжку. Ночные дрова почти сгорели, но в чуме всё ещё было тепло. Сквозь отверстие под конусным потолком, в помещение пробивался серый утренний свет. Саша открыл глаза и прислушался, ветер утих, с улицы не доносилось ни звука. Тогда он приподнялся на локте и увидел сидящую к нему спиной Ольгу. Меховая рубашка сползла оголив плечо, с тремя маленькими родинками. Пока Саша невольно любовался его совершенством, девушка неспеша расчёсывала свои отросшие до лопаток каштановые волосы. Затем она заплела их двумя чукотскими косичками и будто почувствовав на себе взгляд оглянулась.

— Доброе утро, любимый!

— Доброе, любимая… Как ты спала? Что тебе снилось?

— Мне снилось лето… — она ловко скользнула под одеяло и прижалась к Саше, — какой ты тёплый…

— Это потому, что мне тоже снилось лето…

Посреди огромной ледяной пустыни, на самом краю земли, два человека смотрели друг друга в глаза и нежно улыбались. В это же время температура над над проливом Витуса Беринга, очень не кстати поднялась на два градуса. Но молодой лёд не сдавался, он всё ещё крепко сковывал два клочка замороженной земли, один напоминающий клюв орла, мыс Семёна Дежнёва и второй, похожий на плавник акулы, мыс Принца Уэльского.

— Знаешь, — Ольга больше не улыбалась, её била мелкая, колючая дрожь, — ведь это может быть наш последний день.

— Пока мы вместе с нами ничего плохого не случится, вот увидишь…

— Саша, скажи, что ты меня любишь! Пускай это ничего не значат, просто скажи…

— Люблю… Саша запнулся, — люблю тебя с той самой минуты, когда первый раз увидел! — он прижался губами к мокрой от слёз ложбинке между ключицей и шеей, — люблю твои глаза и губы, твои пальцы и ладони! Люблю твои косички…

Девушка беззвучно плакала. Время замедлив ход, беспечно растягивало для них свои упрямые мгновения.

— Саша, расскажи мне как это произошло?

* * *

Сперва заниматься в секции бокса было откровенно скучно, Эдуард Леонидович Коган дал мне несколько книг по теории бокса, составил режим и стал гонять меня по снарядам — турник, брусья, штанга. Теперь каждое утро перед школой я отжимался от пола и принимал контрастный душ. Затем, когда я немного пришёл в форму, Эдуард Леонидович заставил меня бегать, причём этобыл не просто бег, а прыжки через ступеньку по лестничной клетке, или бег со скакалкой, чуть позже с привязанными к ногам гантелями. Всё это продолжалось довольно долго и хотя конечно шло мне на пользу (я подкачал мышечную массу и даже подрос), мне хотелось на ринг, тем более, что книги я к тому времени уже перечитал по три раза. Однажды я всё-таки решился поговорить с тренером, но не успел я завести разговор о настоящих тренировках, как Коган расплылся в улыбке, оказывается он давно ждал когда я к нему с этим обращусь. Теперь всё пошло иначе, вскоре я заболел боксом… Если физподготовкой, отработкой ударов и движений мы занимались четыре раза в неделю, то тактические занятия и психологическая подготовка проходили с редким исключением каждый день. С каждой следующей тренировкой заниматься было всё интереснее, у меня стало получаться, и вскоре я стал «рваться в бой», причём мне было всё равно с кем, лишь бы на ринг и в перчатках. Но Эдуард Леонидович выжидал, как я позже понял, правильного момента и спарринг партнёра. Как-то раз такой партнёр нашёлся, этобыл парень моего возраста, ниже меня ростом и чуть легче в весе, правда занимающийся боксом с восьми лет. Он разогреваясь прыгал передо мной, делал разные наклоны и растяжки, я же просто ждал начала боя. Вокруг ринга собрались почти все ученики Когана, все они меня поддерживали, я себя прекрасно чувствовал и был уверен, что положу этого парня ещё в первом раунде. Но всё получилось как раз иначе, мой противник играл со мной, как кошка с мышкой, он не сильно бил меня по бокам и щекам, а когда я пошёл в атаку, встречным джебом мягко послал меня в нокдаун. Он легко уходил от моих ударов, выныривал в неудобных для меня местах, часто менял позиции и прекрасно работал обеими руками. Только за первые два раунда я падал и вставал три раза, до третьего раунда дело не дошло, бой остановили… Я получил хороший урок и подружился со своим соперником, Лёшкой Зориным. Он как раз недавно переехал в Питер и стал заниматься в нашей секции, его сразу прозвали Зорро. Теперь тренировки стали намного разнообразнее, Коган проводил с нами всё больше и больше время, ставил нам акцентированные удары, учил мгновенно анализироварь боевые ситуации, отрабатывал тактические приёмы, встречные и ложные аттаки. Вскоре мы стали выступать на городских и региональных соревнованиях. К окончанию школы у меня был второй взрослый разряд, а Лёшка уже был КМСом.