Переэкзаменовка [СИ. незаконченное] - [30]

  - В сумке хлебушек свежий, я купила. - Анка, как домовитая хозяюшка, скороговоркой отчитывается перед патриархом. - Цыплят дюжина. Страшненьких, синих, - косой взгляд в мою сторону, - Брой-ле-ры или как там... Они, конечно, не свежие - мерзлые. Но пока не смердят. С голодухи пойдут. Зелени всякой...

  - Резервный склад открывать смысла нет, - Петька издевается над своим коммуникатором. Крутит его лимбы. - В заначке кабины есть мука, дрожжи. Хотите, я вам завтра хлеба напеку? Нашенского, подового? И... - опять вслушивается в себя, точнее в горошину ушного телефона. - Василий Иванович, живем! То есть, терпим бедствие! Можно раскулачить теплицу-автомат. Один черт, она голую статистику гонит. Гомеостаз достигнут ещё в прошлом году. Давно здесь никто не гостил. Устаканился. Мы его малость порушим...

  - Тогда в темпе. Скатерку соорудите, посуду какую-никакую... Да! В подвал обязательно загляните, - на дубленой солнцем дедовой роже хитрая улыбка, - может, там чего и отыщете. Должно быть! Сам ставил!

  - Аня! - Петька свернул респиратор на бок, голос звучит в полную силу. - Забирай своё добро!

  - А что с грузовиком будет? Жалко под открытым небом бросать. Тент есть? - эко меня жаба душит. Или чувство собственника? Хм, никогда крахоборством не страдал... В чем дело? А! Просто красиво стоит новый вымытый "КамАЗ" на фоне местной природы. Весь сверкает... яркой краской, чистыми стеклами (чудное у них моющее средство - отжирает любую дрянь без щетки), за три дня зарастет пылью. Жалко...

  - Тент не нужен! - Петька уже стянул с себя балахон ОЗК и ежится в бахилах и резиновых штанах, сверкая голым торсом. - Переключайте коммуникатор с радио на оптику. Сверху рычажок "Р-О". Загорелся красный? Теперь командуйте "Консервацию". На том же диапазоне... Набивайте морзянкой по-русски "КОН" и "три тире, три точки". Как так не работает? Так вы это, на приемник наводить надо, вон торчит!

Действительно, между каменной площадкой с моим грузовиком и соседней бетонированной плешью зеленого цвета торчит столбик с матовым стеклянным шаром. Хе! Типа, пульт дистанционного управления телевизором. Ага, понял, примерно навожу и повторяю. Ёпрст! Мой "КамАЗ" с куском каменной мостовой, очерченным белым пунктиром, грузно проваливается под землю. Глубоко, черт побери! Глухая яма метров пять глубиной. На место образовавшейся дыры снизу-сбоку, как дверца "Газели", выныривает знакомая плита из зеленого бетона. Толстенная, сантиметров пятьдесят. С чавканьем затыкает её снизу... Подземный гараж! Больше смахивающий на противоатомный бункер... Капитально... и грозно. Кого они так боятся?

  - А как обратно? - порядок есть порядок... И вообще! Не нравится мне эта яма...

  - Так же точно. Только набивать по-русски "РАС" и "три тире, три точки". Лифт машину сам наверх вытолкнет, - запоминай, голова, запоминай. Пригодится!

  - А почему именно "Консервация"?

  - Так это же автономная база! - небрежно отвечает, словно я такие вещи знать обязан. - Сейчас сухим углекислым газом яму продует. Будет ваша техника стоять хоть сто лет. Ни мыши, ни плесень не заведутся.

  - А крышка зачем толстенная? Бомбежек опасаетесь? - чему он лыбится?

  - Ага! - радостный, будто я пошутил удачно. - И их тоже... Но вообще-то, от мороза. Теплоизоляция! До минус сорока бывает. У нас сейчас здесь Малый Ледниковый период... Зимы холодные... Сейчас тоже не май месяц... Пошли!

Полянка, солнышко светит, но греет слабо. Канада это, Канада. Считай, наша Сибирь. По тамошним меркам август, порог осени. Вон сколько листвы опавшей. Мухи где? Может, их со скалы ветром сдувает?

  - Давайте-давайте, шкодники всех времен и народов... Колитесь! Расскажите предку, как вы дошли до жизни такой? - дед удобно усаживается в невозможную для живого человека позу, почти вчетверо сложив ноги (ну не могу их называть манипуляторами или ходулями). - А я тут пока курочкой себя побалую...

  - А мне?! - Анка неподражаема, все попреки пропускает мимо ушей, вычленяя рациональную пользу. - Хочу курочку! - садистка, плечо до сих пор саднит от щедрой дозы вакцины из пневматического инъектора.

  - Дядя Вася, достань курочку! - оба хором, как сговорились. Ага, "дяденька, достань воробушка"... Только не с неба, а из пышущих углей кострища. К нему и подойти-то, разве только с наветренной стороны.

  - Давайте, я за палкой схожу! - поднимаюсь, озирая окрестности в поисках подходящего дрына. Весь сушняк вокруг мы подгребли, но вдруг что осталось?

  - Сиди, предок, - старая язва опять не то всерьез, не то смеется. - В положении инвалида, "без рук, без ног", есть преимущества. Артрита у меня уже не будет никогда... И собака за ногу не тяпнет... или горько пожалеет. А если кому надо засветить промеж ушей... или башку открутить... или руками жар загребать...

Скидывает с плеч куртку, наклоняется вперед и прямо голой рукой... ой, это я по привычке... своим этим... манипулятором лезет в самое пекло. Раз! Два! Три! Четыре! Станиолевые свертки, седые от золы, осыпающейся на воздухе мелким прахом, увесисто ложатся на скатерть. М-м-м-м! Запах... Щас умру! Все разговоры побоку. Такого зверского приступа голода у меня не было с детства, когда в походе полный день на одном бутерброде пробегал. С полной выкладкой. Понесло меня со знакомым из "Школы юных кадетов" на их маневры. Маневры-то, фиг с ними... Задолбали манеры. Все называют друг друга "господин кадет" и младшие прислуживаю старшим, а посторонние младшим. Затем они таких, как я, в этот поход и брали... Пока старшие не поели... Пока младшие не поели... Пока на нашу долю из остатков какую-то баланду не соорудили... Ну, вы поняли. Хоть на Луну вой... Все едят, а тебе нельзя. Смотри да нюхай! Не терплю...