Передышка в Барбусе - [50]

Мрак кивнул.

— У одних столбы с лосями, у других на шлемах орлиные перья. Третьи в память о предках шипят и рисуют на щеках змей или чешуйки... Ты помнишь, откуда тебя похитили?

Принцесса спросила с надеждой:

— Ты повезёшь меня к себе? А у тебя большое тцарство? Хотя зачем тебе тцарство, когда у тебя длинный меч и такие широкие плечи? Где твой конь?

Тень набежала на лицо Мрака.

— Я беру коня там, где нахожу. Мы вернём тебя домой. Ведь теперь ты, как я понял, — единственная правительница? Если не поспеть сейчас, там начнется смута, кровь, грабежи...

— Ты прав...

— Уж это-то я уже знаю, — буркнул он, и она вздрогнула от радостного предчувствия, что её освободитель — могучий властелин огромной и сильной страны. — Но мы смуты не допустим.

— Кто ты?

— Меня зовут Мрак.

— Ты тцар, — сказала она уверенно.

— Ерунда, — отмахнулся он.

Она сделала быстрый шажок вперёд, её лицо ткнулось ему в грудь. Мрак схватил её за плечи, они утонули в его огромных ладонях, но принцесса уже сама отстранилась, вскинула смеющееся лицо, глаза сияли ярче звезд.

— Меня не обманешь, — сказала она тихо, чтобы не слышала Ликия. — Я знаю запах душистых масел, за которые могут заплатить только тцары.

— Ты умная девушка, — только и мог сказать он, — но сейчас помалкивай.

Она раскрыла хорошенький ротик для нового вопроса, но Мрак передал её Ликии, а сам пошёл, балансируя, по спине к голове Змея. Чешуйки становились мельче, шея истончилась, девушки видели, как по дороге он пинком сбросил на землю сражённого его стрелой. Теперь в затылке погибшего зияла дыра, куда пролез бы даже его кулак, зато стрела исчезла.

Принцесса крупно задрожала, глаза стали огромными, она тихонько спросила:

— Что он задумал?

— Боюсь и подумать, — ответила Ликия. — Лучше всего, давай я тебя снова привяжу.

— Привяжешь? — воскликнула она в страхе.

— Я тоже привяжусь, — сказала Ликия торопливо.

— Зачем?

— Мне не нравится... что он сказал про коня.

— Про коня?

— Да. Что берёт там, где находит.

Пластинчатая спина, похожая на укрытую доспехами, задвигалась. Плиты чешуек скрипели, тёрлись друг о друга с таким звуком, словно заработала каменоломня. Принцесса жалобно вскрикнула, Ликия ухватилась одной рукой за длинный прочный шип, похожий на рыбий, только размером с дверь сарая. Снизу широкий и толстый как щит, он истончался до почти игольной толщины, но Ликия ощутила, насколько крепок: ладонь прорежет насквозь, но не сломится.

Их тряхнуло, Ликия с ужасом увидела, как внезапно земля отодвинулась и медленно поплыла короткими рывками. По сторонам тащились по земле кожистые крылья, сгребая кусты, камни, а огромные когти на концах пропахивали глубокие борозды.

Черноволосый герой уже сидел на загривке, покрикивал, тыкал копьём. Змей пошёл быстрее, побежал. Крылья растопырились, начали слегка двигаться сверху вниз, всё чаще и чаще. Наконец, Змей понёсся, как пёс, быстрыми прыжками, а крылья уже мощно хлопали по воздуху. Ликия чувствовала, как свирепые потоки воздуха бьют в лицо. Встречный ветер усиливался, спина крылатого зверя начала подпрыгивать, твердые плитки больно били снизу.

Вдруг толчки прекратились. Змей, казалось, застыл в неподвижности, только встречный ветер стал сильнее. Крылья били по воздуху совсем судорожно, часто, толстые сухожилия скрипели, как крылья ветряной мельницы.

Земля ещё не удалилась, вместо каменистой почвы неслась и мелькала серая рябь, словно их несло над тёмным озером. Потом их тела потяжелели, а рябь превратилась в быстро убегающую землю. Ликия крепко прижимала к себе черноволосую красавицу. Та дрожала мелко, сама Ликия чувствовала, что дрожит крупно, просто трясётся. Чего стоило залезть на эту огромную жабу, но чтоб лететь... А если ещё и упасть...

Они видели только широкую спину Мрака, бугристую от мышц. Ветер трепал чёрные, как смоль, волосы, герой и сейчас ухитряется держать спину ровной, ветер встречает грудью. Лица его Ликия не видела, но была уверена, что челюсть надменно выпятил, а глаза высокомерно прищурены.

Ветер разрывал рот, пытался выдавить глаза, но Мрак в самом деле держал нижнюю челюсть выдвинутой вперед, а грудь развернул навстречу урагану.

Земля внизу уже едва двигалась. В разрывы между облаками он видел только нескончаемую зелень, что означает лес, лес и лес. Изредка узкими клиньями вторгается Степь, кое-где из зелёного моря поднимаются старые округлые горы. Теперь они поднялись так высоко, что он мог одним взглядом захватить на самом виднокрае Авзацкие горы, на другом конце — Рипейские, а между ними синеют моря и озёра, вилюжатся синие, как вены, реки.

Он видел серое северное море, а в нем острым взором выделил комочек, похожий на упавшую с неба скалу — святой остров Буян, где побывали совсем недавно... побывали и побуянили. Когда повернул голову в другую сторону, увидел на краю видимости сине-зелёное пятно, радостное и солнечное, его разделяет полуостров, похожий на рукоять меча. Он понял, что зрит море Северное и море Льдистое.

Облачко ушло, воздух стал чист так, словно его и не было. Мрак различил блеск, идущий снизу, понял, что это солнце отсвечивает в водах Босфора, там великий и дивный Пердик... А сейчас он проносится над землями, где живут, сражаются и умирают люди множества племен, народов, которые никогда не увидят земель дальше своего леса...