Передышка. Спасибо за огонек. Весна с отколотым углом. Рассказы - [51]

Пятница, 30 августа

Во время отпуска я писал каждый день. Очень мне противно снова возвращаться на службу. Отпуск здорово раздразнил аппетит, мечтаю о пенсии. Бланка получила письмо от Хаиме, яростное, неистовое. Строки, относящиеся ко мне, выглядят так: «Скажи старику, что все мои увлечения были платоническими, так что, если его мучают по ночам кошмары, в которых является моя развращенная персона, пусть повернется на другой бок и спит спокойно. Пока». Что-то слишком уж злобно, плохо верится. В конце концов я могу подумать, будто этот сын любит меня немного.

Суббота, 31 августа

Авельянеда и Бланка встретились втайне от меня. Бланка случайно проговорилась, и все обнаружилось. «Мы не хотели тебе говорить, потому что стараемся тебя понять». Сначала мне это показалось скверной шуткой, потом я растрогался. Выхода не оставалось, я представил себе, как эти две молодые особы расписывают меня друг другу, у той и у другой представления весьма неполные, а по правде говоря, я существо вовсе не сложное. Для них же — нечто вроде головоломки; конечно, в этой игре не без женского любопытства, но ведь и нежности хватает. Авельянеда признала себя виноватой, просила у меня прощения, в сотый раз повторяла, что Бланка восхитительна. Я рад, что они подружились для меня, из-за меня, через меня, только иногда начинает казаться, будто я — лишний. И правда, я же старик, а они обе так молоды.

Воскресенье, 1 сентября

Конец веселью. Завтра опять в контору. Вспоминаю листки со сведениями о реализации, катышки хлеба, употребляемые вместо резинки, журнал регистрации исходящих, чековые книжки, голос управляющего, и внутри у меня все так и переворачивается.

Понедельник, 2 сентября

Встретили меня словно спасителя, ни одно дело не решено. Кажется, побывал опять инспектор и поднял страшную шумиху из-за какой-то ерунды. Бедняга Муньос заблудился в трех соснах, Сантини стал еще хуже, кривляется так, что глядеть тошно. У этого тоже платонические чувства? Говорят, что, поскольку я отказался, пригласят заместителя управляющего из другой компании. Мартинес вне себя от ярости. Сегодня в первый раз после скандала появилась дочка Вальверде. Вертит задом с энтузиазмом, достойным лучшего применения.

Вторник, 3 сентября

Авельянеда впервые рассказала о своем бывшем женихе! Зовут Энрике Авалос, работает в муниципалитете. Продолжалось его жениховство только один год. Точнее, с апреля прошлого года по апрель этого. «Он хороший парень, я и сейчас его уважаю, только…» Тут я понял, что все время боялся этого разговора и еще больше боялся, что разговора не будет. Если она решилась заговорить об Энрике, значит, прошлое ее уже не волнует. Как бы то ни было, я напряженно ждал, ее «только» прозвучало для меня небесной музыкой. Ведь у жениха немало преимуществ (возраст, внешность, даже то, что он явился первым), и, может, он просто не сумел ими воспользоваться. Но «только» означало, что преимущества есть и у меня, и уж я-то ими воспользуюсь, я вырою яму бедняге Энрике Авалосу. Я знаю по опыту: если хочешь уничтожить, соперника в слабом женском сердце, следует без конца превозносить этого самого соперника, проявлять такие чудеса понимания, великодушия, терпимости, что сам на себя умиляешься. Это способ самый верный. «Я, правда, до сих пор его уважаю, но знаю, что с ним никогда не была бы счастлива». — «А почему, собственно, ты так уверена? Сама же говоришь, что он славный малый». — «Конечно, славный. Только не хватает чего-то. Не скажешь даже, что он легкомысленный, а я — серьезная, я вовсе не такая уж серьезная, Я приличная доза легкомыслия меня вполне бы устроила, да он вовсе и не легкомысленный и вполне способен на настоящее чувство. Самое непоправимое, мне кажется, что у нас как-то не получалось общаться. Он меня раздражал, я его раздражала. Может, он даже любил меня, кто его знает, только как-то особенно умел обижать». Замечательно! Я весь так и раздувался от удовольствия, но старательно удерживался и по возможности правдоподобно изображал сожаление по поводу неудачного сватовства. У меня хватило даже сил вступиться за своего врага: «А тебе не кажется, что и ты тут виновата немного? Может, он обижал тебя потому, что ты все время ждала от него обиды? Постоянно держаться настороже — без сомнения, не самый лучший способ найти с человеком общий язык». Она улыбнулась и сказала: «С тобой мне не приходится держаться настороже. Я счастлива». И больше я не мог сдерживаться и притворяться. Радость до краев наполнила душу, улыбка расплылась по моему лицу от уха до уха, и я оставил всякую заботу о том, как подорвать ее уважение к бедному Энрике, изумительному парню, потерпевшему полнейший крах.

Среда, 4 сентября

Муньос, Робледо, Мендес — все без конца говорят об Авельянеде, как хорошо она работала, пока я был в отпуске, и какой она прекрасный товарищ. В чем дело? Какой такой подвиг свершила она без меня, так что даже бесчувственные расчувствовались? Управляющий и тот вызвал меня, поговорил о делах и вдруг, как бы между прочим, роняет рассеянно: «Эта девушка, что работает в вашем отделе, как она? Меня информировали, что работает хорошо». Я похвалил сдержанно, самым спокойным тоном, на какой только был способен. А краб и говорит вдруг: «Я знаете, почему спрашиваю? Думаю взять ее к себе в секретарши». Он улыбнулся привычно, и я улыбнулся привычно. Про себя же ругался на чем свет стоит.