Передает «Боевой» - [32]

— Садись напротив! А если пикнешь, чурбан этакий, будешь объясняться с кем следует!

В борьбе за власть Гешев сталкивался с разными людьми. В определенных случаях умел вовремя отойти в сторону. «Я стану сильнее, когда мои враги сами свернут себе шею». Иногда он помогал им в этом. Когда в Болгарию прибыл представитель адмирала Канариса доктор Делиус, Гешев почувствовал, что отныне вместе с помощью немцев он получит еще и очень много неприятностей. Доктор оказался властолюбивым человеком с амбицией. Опасным соперником. Немцы и их друзья из служб военной разведки готовились искать пути выдвинуть своих людей. Гешев был чересчур умен и чересчур запачкан кровью, чтобы они осмелились выдвинуть его. Полицейский начал улавливать, что полковник Костов, шеф военной разведки, постепенно завоевывает симпатии царя. Для немцев полковник, этот дурак, был послушным орудием. В то же время они оберегали его от молвы о его жестокости, приписывая ее Гешеву.

Полицейский послал в лагерь Еникьой Тодора Стоева, «Цыпленка», журналиста из газеты «Камбана», человека алчного, вероятно, не столько для того, чтобы добиться еще большего успеха, чем ему удалось с его помощью (например, при нанесении удара Антону Прудкину), сколько для того, чтобы обеспечить удар по Делиусу и Костову, возможно, в более далеком будущем.

Дворец должен знать, что только Гешев пока в состоянии снять того или иного министра. Дворец должен наконец прислушиваться только к Гешеву. Сам Гитлер остался бы доволен, если бы узнал, на что способен болгарский полицейский, а здесь какой-то доктор Делиус пытается сойти за разведчика, опираясь на кретина Кляймпхампеля и на гомосексуалиста Никеля, а все вместе выдвигают выскочку Костова, очень похожего на дворцового церемониймейстера.

И хорошо, что при сопоставлении материалов о Делиусе, которыми он располагал, Гешев уловил скрытую борьбу между доктором Делиусом и Бекерле. В противном случае пришлось бы считать, что он на пороге краха.

Гешев уже получил по своей линии сведения о какой-то мощной радиостанции, почти каждый день проводившей сеансы радиопередач. Перед ним лежала куча нерасшифрованных телеграмм, переданных откуда-то, очевидно, для Москвы. С потемневшими от злобы глазами Гешев ломал себе голову над ними. В этот момент он очень напоминал огромного паука. Нижняя губа его подрагивала.

— Я еще доберусь до этих радистов! Они сами прочитают мне, что им передают сверху!

Начальник полиции пытался схватить эту дерзкую группу, которая доводила его до бешенства своим спокойствием, умением действовать. При положительных результатах это явится пощечиной для Делиуса и Костова.

— Они и материнское молоко продадут за погоны. А я… я мать продам, если это укрепит мою власть.

Гешев каждый день требовал досье сотен радиоспециалистов в Болгарии. Рассматривал их, хотя знал, что «бывший клиент полиции» вряд ли займется деятельностью, которая, вероятно, приблизит око полицейского наблюдения к группе. Надо начать выслеживать издалека. Гешев знал, что радиопеленгатор не сумеет быстро хотя бы приблизительно определить местонахождение радиопередатчика. К тому же если они вовремя перенесут свою станцию в другое место. И поскольку он не верил ни в случайности, ни в чудеса, знал, что и Костов, и доктор Делиус доберутся до чего-нибудь, и выжидал. Но, выжидая, подготавливал свой удар.

До сих пор у него было чересчур много «работы», и он проявил терпение охотника, чувствовавшего запах крови еще издалека. Гешев считал, что победит и на сей раз, однако меньше, чем кресло премьер-министра, его не удовлетворило бы.

Господин директор института, готовящего заядлых экспертов-счетоводов, не мог не оценить превосходства молодого специалиста Александра Периклиева над остальными коллегами. Такой проницательный, аналитический ум, такая способность делать правильные выводы и прогнозы — поистине божий дар. Господин директор не верил и глупым намекам относительно того, что Периклиев «левый». Он основывался на полученных из дирекции полиции сведениях. В них говорилось: «Молодой специалист, политикой не занимается. Может быть послан в Берлин и в любое другое место».

— Вы, Периклиев, родились, как бы это сказать, под счастливой звездой. Пишете докторскую диссертацию, а я предлагаю вам великий рейх, место, где вы сможете защитить диссертацию. К тому же будете достойны, как бы это сказать…

Молодой коллега был растерян. И именно это доставляло удовольствие господину директору. В кабинете стояли тяжелые кожаные кресла. Пол был застлан персидскими коврами. Обращали на себя внимание два телефона, бар и радиоприемник «Филиппс». Через институт прошли все финансисты царства, готовые хранить в тайне головоломные биржевые успехи своих шефов и внезапные крахи вчерашних миллионеров. Периклиев же пошел туда работать, чтобы войти в мир науки.

— Периклиев, в вашем лице я вижу будущее болгарской экономической мысли. Приходите завтра, мне будет приятно, если вы не отвергнете мою руку помощи.

Александр Периклиев стоял на углу улицы уже больше часа в ожидании своего недавнего хозяина. Он хотел, чтобы все выглядело так, словно встреча произошла случайно, без предварительной договоренности. Доктор предупредил его, что необходимо соблюдать осторожность и не афишировать без необходимости свою дружбу с ним.