Передает «Боевой» - [17]

Возможно, братьям труднее было бы найти общий язык, если бы полковник не занял позиции глашатая гитлеровской славы. Янко Пеев съехидничал:

— Сила Гитлера? Я убежден, что вы правы, и верю в могущество рейха. Но победа — это нечто иное. Это слово отнюдь не тождественно слову «мощь».

— Да-да! Отдельные факты подсказывают, что у событий есть и другой аспект, — вмешался доктор Пеев, следя за выражением лица брата. — Умные люди обычно рассматривают то или иное явление со всех сторон.

Янко Пеев едва в знак согласия кивнул и заметил:

— Все связано с чувством долга и ответственности…

— Господа, разумеется, вы правы! — полковник махнул рукой. — И когда фюрер посадит всех плутократов на место, Европа будет благодарна… и мы тоже.

Доктор Пеев пригласил брата в гости:

— Мы с полковником каждый день разглагольствуем о политике, завтра вечером он занят, а я заядлый коллекционер новостей. Так что заходи! Не забыл еще, что у меня всегда заготовлен какой-нибудь сюрприз?

Янко Пеев приглашение принял. В этой скучной жизни такой человек, как Сашо, настоящее открытие. К тому же дипломат соскучился по людям с открытым сердцем. В Софии его поразили прогерманские настроения в руководящих кругах, но в них он уловил будущие несчастья Болгарии. У Сашо в доме должно дышаться легче.

…Сюрприз оказался приятным: в гости к доктору Пееву пришел временный поверенный в делах СССР, полномочный министр в Софии Прасолов.

У Янко был большой стаж работы в дипломатическом корпусе, но он не имел настоящих контактов с советскими дипломатическими работниками.

Его поразил уже сам факт знакомства. Хотя хозяин предупредил советского дипломата, с кем ему придется разговаривать, Прасолов не стал разговаривать согласно «протоколу». Просто, с улыбкой дипломат протянул ему руку:

— Рад познакомиться.

Янко Пеев как-то неожиданно, даже не поняв, как все это произошло, расслабился. В другом случае он предварительно настроился бы соответствующим образом, следил бы за каждым жестом, каждым словом, интонацией…

— Здравствуйте, господин Прасолов…

Доктор, догадываясь о мыслях брата и желая поддразнить его, заметил:

— Янко, держись в стороне… красные ведь людоеды.

Прасолов поднял брови:

— Да, и я отойду в сторону. У нас были такие революционеры, которые считали, что все буржуа одинаковы… людоеды… кровопийцы…

— Другими словами, хозяин выиграл, — вмешался доктор. — Вы съедите друг друга, и мы сэкономим на бутербродах.

Прасолов рассмеялся. Янко Пеев сквозь смех увидел простого, веселого человека с русским лицом, сверкающими голубыми глазами и узнал о большевиках больше, чем за всю свою дипломатическую карьеру. Дипломат не имеет права смеяться громко, а Прасолов… Не принято самому критиковать страну, которую представляешь, своих соотечественников, а господин Прасолов запросто рассказывал правду.

— Так или иначе, господин Прасолов, вы — мой враг, а я — ваш… — начал Янко Пеев. — Моя основная задача — бороться против вас, так что…

— А моей личной, государственной и партийной задачей, в сущности, является борьба за вас, — прервал его советский дипломат. На сей раз тон его был резким.

— Не спорю, согласен, господин Прасолов. Лично я убежденный русофил, во мне сильна любовь к России… но мы уже отделяем понятие «большевизм» от понятия «Россия».

— Не верю, чтобы вы утверждали, что его величество Борис III олицетворяет болгарский народ.

— Не могу утверждать это, господин Прасолов.

— Благодарю за откровенность. А я могу утверждать и быть уверенным, что мне удастся убедить вас в том, что моя партия и мой народ едины. Как же тогда отделить понятно «большевизм» от понятия «Россия»? Вот в чем суть нашего спора.

— Да, господин Прасолов. Основа, суть именно в этом.

— И еще одно обстоятельство, господин Пеев. Мы хотим от наших партнеров только одного: чтобы они уважали нашу самостоятельность. Вот и все.

— А как же объяснить вашу всестороннюю помощь компартиям во всем мире, господин Прасолов? Это разве не вмешательство во внутренние дела ваших партнеров?

Советский дипломат уже не улыбался. Очевидно, болгарин коснулся вопроса, который подвергался наиболее яростной атаке со стороны буржуазных политиков, партий, пропагандистских центров.

— Господин Янко Пеев, мы — первое социалистическое государство в мире, начало в цепи социалистических государств. Предстоят еще революции, и мы не можем оставаться зрителями. Но наша помощь чисто идеологическая. Что же нам сказать о нацистской партии с ее экспортом оружия для своих партнеров? О буржуазии, покупающей троны и правительства, чтобы бороться против нас? Разве это не вмешательство во внутренние дела соответствующего партнера? Что же мы противопоставляем этому? Идейную информацию, обмен опытом… и попытки получить информацию о заговорах против нас. Неравноценно, не так ли?

— Но достойно, господин Прасолов, — согласился дипломат. Для него этого было достаточно. Он располагал сотнями фактов и на их основании мог сам сопоставлять и делать выводы. — Другими словами, наша пропаганда кричит: «Держите вора!» Да, жаль, незавидная роль у нашей пропаганды.

— Кроме того, вот причина, почему они ополчились против нас. Мы просим весь мир дать нам возможность спокойно строить. Именно этот мир оплакивал бурлацкую, полуголую Россию, а когда большевики с присущей им решительностью одели ее, мир ополчился против них. Впрочем… какой мир… вам известно.