Передает «Боевой» - [12]

Служба забросила меня на несколько лет в провинцию, и я потерял его из поля зрения.

В 1936 году я вернулся в Софию. В один из летних дней я догнал доктора Пеева на бульваре Царя-освободителя. Годы разлуки сделали нашу встречу еще более радостной. В разговоре мы перескакивали с темы на тему. Я рассказал ему о жизни в провинции, а он поведал мне, как его уволили из Болгарского земледельческого банка и что он работает теперь в строительной компании «Подслон». Уводили его 19 мая 1934 года за то, что он снабдил несколькими томами Большой Советской Энциклопедии библиотеку банка. В газете «Зора» опубликовали сообщение о том, что в таком учреждении, как Болгарский земледельческий банк, держат на службе людей, открыто занимающихся коммунистической пропагандой. Ссылались на случай с энциклопедией. Потом мы заговорили о международном положении. Доктор Пеев ознакомил меня с положением в Испании, Германии, Италии, Англии, Франции и СССР. Его комментарии и прогнозы показались мне интересными.

— А что ты скажешь о нас? — спросил я его.

— Мы, брат, отражаем то, что происходит на международной арене. Нами управляет дворцовый кабинет Кёсеиванова, проводящий политику крупной буржуазии и германского капитала. Следовательно, как Борису прикажут, так и будет. У нас усилится террор, придут к власти фашисты, начнется борьба двух непримиримых лагерей.

Доктор Пеев мог прокомментировать любой политический акт. Темой наших разговоров в то время были события в Испании.

В 1937 году я женился. На меня навалились заботы о семье. У нас не было ни денег, ни мебели. Наступила осень, а я все еще не мог решить квартирный вопрос.

С доктором Пеевым я встретился в каком-то учреждении и рассказал ему, что у меня очень плохи дела с квартирой.

— Живите у нас. Найдется и комната, и мебель, а о квартплате и не думайте, — проговорил Пеев и повел меня к себе домой.

Я оказался на бульваре Евлогия Георгиева, в доме номер тридцать три. Двери открыла жена доктора.

— Елизавета, одно молодое семейство оказалось бездомным. Что, если мы уступим им одну комнату? — спросил Пеев ее.

Елизавета не возражала.

Буквально через мгновение я осматривал новую комнату, а хозяева начали обсуждать, куда поставить кровати, вешалку, стол…

На меня произвело впечатление то, что в этой семье все делалось без особого шума и с широким размахом.

Мы прожили у них два года. В этом доме я и моя жена научились, как нужно жить. Производило впечатление большое доверие и взаимное уважение, связывавшие троих членов семьи — доктора Пеева, Елизавету и их сына Митко. Всегда вежливые и внимательные, они умели поддерживать в своем доме удивительно приятную атмосферу. Я не слышал, чтобы в этой семье кто-то повышал тон.

Большая библиотека доктора превратилась в магнит, который постоянно притягивал Пеева и Елизавету. На полках стояли очень ценные книги по марксизму, праву и истории. Супруги проявляли большой интерес к социальным проблемам. Доктор Пеев смотрел на все через призму своих марксистских убеждений и из самого незначительного на первый взгляд факта делал политические выводы. Елизавета же, по образованию историк, смотрела на мир, как на большую арену, где развертывались те или иные события, и пыталась понять их философско-логическую взаимосвязь. Оба постоянно записывали что-то в свои блокноты, делились впечатлениями о прочитанных книгах.

Бросалось в глаза, что меньше всего думали о еде. Пищу предпочитали простую, вегетарианскую. Доктор и его жена не являлись членами общества трезвенников, но в этом доме спиртное появлялось очень редко. Только по праздникам. Когда приходили гости.

…Жизнь с семьей Пеевых оставила след в моем сознании. Редкостная терпимость и демократичность. Для доктора и Елизаветы социализм и социалистическая общность не были догмой.

Незабываемы наши долгие разговоры на внешнеполитические темы. Сердце Сашо откликалось на все, что происходило в мире. Его волновало любое событие.

Навсегда останутся в памяти вечера, когда я слушал рассказ доктора Пеева о его впечатлениях от посещения Москвы осенью 1939 года. Ему удалось осуществить свою мечту — побывать в стране победившего социализма. Ценой огромных усилий он включился в группу болгарских общественных деятелей, посетивших большую сельскохозяйственную выставку в Москве. Он вернулся оттуда полный впечатлений.

Каждый вечер к доктору Пееву приходили все новые и новые люди послушать его рассказы о Москве. Он не уставал повторять каждому все от начала до конца. Восхищался советской сельскохозяйственной техникой, обращал внимание на небывалые масштабы строительства, рассказывал о психологии советского человека. Вспоминается, как он сравнивал старых русских интеллигентов и советских граждан, дерзновенно идущих по пути строительства социализма. Эти новые люди — сознательные строители нового общества. Пеев посетил многие музеи, театры, выставки. Рассказывал о реализме в искусстве. Вспоминал о массовых спортивных торжествах советской молодежи. Вдохновенно говорил об огромной работе, проделанной партией на заводах, в городах и в деревне. Проницательный глаз доктора Пеева заметил, как в течение двадцати — двадцати двух лет «закалилась сталь», выкованная революцией.