Перед закатом - [5]

Старый сад затих, заглох,

На деревьях – белый мох.

И лужайку и овраг

Опалил горячий мак.

Дикой розы, прям и густ,

Предо мной колючий куст…

Перед закатом

Люблю я бледные цветы

Фиалок поздних и сирени,

Полунамеки, полутени

Повитой дымкой красоты.

  Душа тревожная больна

  И тихим сумраком объята,

  Спокойной прелестью заката

  Грядущим сном упоена.

Что озарит огнем надежд?

Повеет радостью бывалой?

Заставит вздрогнуть взмах усталый

Моих полузакрытых вежд?

  Ничто. Ничто. Желаний нет.

  Безвольно замерли моленья.

  Смотрю с улыбкой утомленья

  На жизнь, на суету сует.

Сокрыт туманом горный путь.

Стихает грусть, немеют раны.

Блажен, блажен покой нирваны, –

Уснуть… исчезнуть… утонуть…

День Духа Святого

День Духа Святого блюдите, избранники,

Суровые странники с бледным челом.

Живыми молитвами, всечасными битвами,

Боритесь, боритесь с ликующим злом.

В день Духа Святого молитесь, избранники,

Усталые странники призрачных стран,

Молите о знаменье – небесного пламени,

Да славою будет ваш путь осиян.

В день Духа Святого стучитесь, избранники,

Могучие странники давних времен,

Во храмы безлюдные, в сердца непробудные,

Поведайте миру, что Враг побежден.

Колыбельная песня

моему сыну Валерию

Свят мой крошка и безгрешен

Спит и видит светлый рай.

Легкой тканью занавешен

Спит мой крошка. Баю-бай.

Нежным личиком в подушки

Он уткнулся: «Не мешай!»

В ручках милые игрушки

Держит крошка. Баю-бай.

Ни собачки, ни овечки

Не уронит невзначай

Вьются золотом колечки

На головке. Баю-бай.

Сладкий сон у крошки тонок,

Как ни пой и не качай,

Спи, мой ангел, мой ребенок,

Светик белый, баю-бай.

29 мая 1905 г.

«Ты мне не веришь, ты мне не веришь…»

Ты мне не веришь, ты мне не веришь,

Как будто в песнях возможна ложь!

Мои желанья – ты не измеришь,

Мои признанья – ты не поймешь.

Есть дар великий, есть Дух чудесный,

Поющий сладко в ночной тиши.

Я с ним блаженна и в жизни тесной,

И в гордых муках моей души.

Порой, блистая огнем лазури,

Он веет сказкой былых времен,

Порой промчится на крыльях бури,

Порой пробрезжит, как вещий сон.

Так знойный ветер, колыша травы,

Сжигает в поле златую рожь, –

Не для веселья, не для забавы…

Но ты не веришь, ты не поймешь.

Из прежних лет

Вещи

Дневной кошмар неистощимой скуки,

Что каждый день съедает жизнь мою,

Что давит ум и утомляет руки,

Что я напрасно жгу и раздаю;

О, вы, картонки, перья, нитки, папки,

Обрезки кружев, ленты, лоскутки,

Крючки, флаконы, пряжки, бусы, тряпки

Дневной кошмар унынья и тоски!

Откуда вы? К чему вы? Для чего вы?

Придет ли тот неведомый герой,

Кто не посмотрит, стары вы иль новы,

А выбросит весь этот хлам долой!

У брачного чертога

Спеши, Возлюбленный, сгорает мой елей;

Дрожа от холода в прозрачном покрывале, –

Я жду Тебя у врат обители Твоей,

Исполнена отрады и печали.

Просившим у меня я щедро раздала

Небесные дары; лилось по капле масло.

Чуть теплится огонь, но вера не угасла.

Возлюбленный, любовь моя светла.

О, есть ли место мне на пиршестве заветном?

Пропели петухи, полночный близок час.

Душа моя болит во мраке беспросветном,

Возлюбленный, светильник мой угас…

1900

«Темно в туманной вышине…»

Темно в туманной вышине,

Не видно звезд во мгле ненастья.

Не говори о счастье мне, –

Ты для меня дороже счастья.

Страдать, безмолвствуя, легко

Тому, кто ждет и верит вечно.

Одно молчанье – велико,

Одно страданье – бесконечно!

«Твои уста – два лепестка граната…»

Твои уста – два лепестка граната,

Но в них пчела услады не найдет.

  Я жадно выпила когда-то

  Их пряный хмель, их крепкий мед.

Твои ресницы – крылья черной ночи,

Но до утра их не смыкает сон.

  Я заглянула в эти очи –

  И в них мой образ отражен.

Твоя душа – восточная загадка.

В ней мир чудес, в ней сказка, но не ложь.

  И весь ты – мой, весь без остатка,

  Доколе дышишь и живешь.

1899

«Мне душно в хижине моей!..»

Мне душно в хижине моей!

Мне тяжела моя неволя.

О, дай вдохнуть отраду поля

И зацветающих степей!

Мне душно в хижине моей.

  О, будь огнем моих созвучий,

  Моей звездой, моей судьбой!

  Веди меня в простор могучий,

  Где туча гонится за тучей

  И смерч вздымает за собой.

  Веди меня на жизнь и бой!

<1900>

«Чего ты хочешь? Назови!..»

Чего ты хочешь? Назови!

Моей тоски? Моих терзаний?

Зачем в заветный миг любви

Ты избегал моих лобзаний?

Был чужд и нем твой властный взор,

Как торжество без упоенья…

Иль мой униженный позор

Тебе отраднее забвенья?

Но страсть моя была чиста,

В мечтах, в безумствах и в печали,

И в миг, когда твои уста

Моим устам не отвечали.

1899

«Я не совсем одна и одинока…»

Я не совсем одна и одинока, –

Мне счастие любви твоей дано.

Свой пышный цвет взлелеяло зерно,

На дне души сокрытое глубоко.

Но горько мне, что царственного дня

Узрев со мной небесное блистанье,

В часы скорбей, в минуты испытанья,

О, как далек ты будешь от меня!

Обоих нас манила цель благая,

Но предо мной путь женщины – рабы.

И я пойду одна, изнемогая

Под тяжестью незыблемой судьбы.

1900

Отец Лоренцо

В вечерний час, когда сильней запахли мирт цветки,

И ярким пурпуром зажглись герани лепестки,

Когда, устав от зноя дня, пернатый клир затих

И грезой вспыхнули сердца монахинь молодых –

Отец Лоренцо вышел в сад из стен монастыря,

За ним идет сестра Мадлен, краснея, как заря.

Горит сильней душа Мадлен, чем жар ее ланит,

И вот она, едва дыша, чуть слышно говорит: