Перед заходом солнца - [12]

Фрау Петерс. Фрейлейн Беттина завидует тебе? Любимая дочь тайного советника ревнует к тебе, маленькой, ничего не значащей девчонке?

Инкен. Да, мама, этим ты меня не сломишь. И скажу тебе откровенно: твоя дочь стала настолько взрослой, что вышла из-под твоей власти.

Фрау Петерс (видимо, взволнована, однако сдерживается и говорит с неестественным спокойствием). Прошу тебя, Инкен, скажи мне по чистой совести: ты что-нибудь от меня скрываешь?

Инкен. Конечно. И не только «что-нибудь», но и гораздо большее. Это мое право, потому что это мое личное дело.

Фрау Петерс. Но могут возникнуть обстоятельства, которые столкнут нас с правосудием. Не захочешь же ты втянуть нас в судебное дело? Может быть, ты и подарки получила? Скажи, не подарил ли тебе тайный советник бриллиантовое колье, не надел ли тебе на палец кольцо с драгоценным камнем?

Инкен. Ты меня поражаешь! Я буквально остолбенела! (Громко смеется.) Ну что ж клянусь! Я получила от тайного советника столько рубинов, смарагдов, бриллиантов, бериллов, хризопразов[31] и как они еще там называются, – сколько ты видишь на моих поднятых для клятвы пальцах!

Фрау Петерс. Тем лучше для меня и для тебя, дорогая Инкен. Теперь скажи мне: не заговаривал ли с тобой тайный советник о браке?

Инкен. Нет, потому что это вовсе не нужно. Кстати, после шоколада мне захотелось есть. Пойду отрежу себе кусок хлеба. (Входит в беседку, берет со стола хлеб, прижимает к груди и отрезает ножом ломоть.) Скажи, мама, мой отец умер в тюрьме?

Фрау Петерс. Ты, видно, не в своем уме, детка?

Инкен. Он умер в предварительном заключении?

Фрау Петерс. Как ты можешь это говорить, Инкен?

Инкен. Он лишил себя жизни из-за того, что его обвинили в попытке незаконно получить страховую премию.

Фрау Петерс. Кто все это тебе наплел? Откуда ты это знаешь?

Инкен. Ты, по-видимому, все еще считаешь меня ребенком, дорогая мама. Но не волнуйся! Я давно об этом догадывалась. Я принимаю все так, как оно есть.

Фрау Петерс (закрывает лицо руками). Что это значит? Это ужасно.

Инкен. Мама, а разве ты этого не знала?

Фрау Петерс. Я просто сквозь землю провалюсь, Инкен. У кого хватило подлости…

Инкен (очень спокойно). Началось вот с чего. Я получила эту открытку. (Вынимает из сумочки открытку и протягивает ее матери.)

Фрау Петерс. Открытка? Чья подпись?

Инкен. Автор, по-видимому, счел подпись излишней. Прочитай спокойно. Стало будто бы известно, какая мы почтенная семейка! Нам следует как можно скорее убраться отсюда куда-нибудь, где нас никто не знает. Может быть, там еще найдутся люди, которые настолько слепы, чтобы доверить шайке преступников воспитание своих детей…

Фрау Петерс. Ложь! Ты это взяла с потолка, Инкен. Нет, такая низость невозможна! Когда-нибудь я расскажу тебе, какое несчастье много лет тому назад в один зловещий день разразилось над нами. Но твой отец был совершенно невиновен…

Инкен. Знаю. Я показала открытку доктору Штейницу. Я была сегодня утром у него на приеме. Он сказал мне то же самое.

Фрау Петерс. Да, доктор Штейниц знал твоего отца. И все, кто соприкасался с твоим отцом, – у меня в ящике сохранилась пачка писем к нему, – все знали, что он неспособен на подобное преступление. Ты думаешь, тайному советнику известно об этом?

Инкен. Штейниц утверждает, что известно. Я нарочно спросила его; иначе моим долгом было бы довести об этом до сведения тайного советника.

Снова раздается звон маленького колокола в церковке; оттуда выносят младенца. По ту сторону стены видна часть процессии. Опять выбегают дети; они окружают Инкен, просят хлеба. Фрау Петерс взволнованно ходит взад и вперед.

Инкен (кричит через головы детей). Это даже хорошо, мама, что между нами теперь нет ничего недосказанного. Неужели я не вижу все так же ясно, как и ты? Теперь, если у тебя будет в этом потребность, ты можешь откровенно говорить со мной.

Фрау Петерс (хватается за голову, бежит в дом). Инкен, мы окружены врагами.

Инкен режет хлеб и раздает его детям [32]. Через калитку, незамеченный, входит Клаузен в летнем костюме, видит происходящую сцену. Останавливается в умилении. Затем подходит ближе к оживленной группе и снова останавливается. Инкен замечает его.

Инкен (прикладывает руку к глазам). Господин тайный советник? Вы? Или это только мое воображение?

Клаузен. Слава Богу… или к сожалению. Но действительно это я. Рады вы мне или я напугал вас?

Инкен. Если это испуг, то только радостный! – Ступайте, дети! Ступайте по местам. (Зовет.) Мама, присмотри, пожалуйста, за детьми. (Отсылает детей в оранжерею.) Мне некогда: пришел господин тайный советник… – Итак, это в самом деле вы! А я было приготовилась к нескольким дням поста…

Клаузен. На пост это не похоже…

Инкен. Я была в городе и только что вернулась; после этого всегда волчий аппетит. А сейчас его точно ветром сдуло.

Клаузен. Да, Инкен, я хотел пропустить три дня… даже гораздо больше… Но получилось так, как часто бывает с добрыми намерениями… Я снова здесь, и вы, наверно, думаете: даже на каких-нибудь жалких два-три дня нельзя отделаться от этого семидесятилетнего мучителя.

Инкен (любезно). Однако вы не сильны в чтении мыслей.