Перед штормом - [87]
Но вот Рутенберга как раз и не выдуло, и он оставался в Одессе до 1922 года, работал там инженером-электриком в порту и занимался мелкой коммерцией. А в 1922 году на греческом пароходе нелегально перебрался в Палестину и там сделал крупную карьеру в нефтяной и электрической промышленности, стал акционером нескольких компаний.
Очевидно, это был последний поворот флюгера. В это время он писал эсеру-боевику Карповичу: «Я прочно обосновался здесь в новой своей жизни, когда я уверенно знаю, что умру не от случайной пули, а спокойно, в собственной постели, как положено умирать почтенным людям, занятым серьёзными делами, а не болтовнёй». Так он и прожил почти до шестидесяти пяти лот.
Такова судьба Рутенберга, бывшего тенью Гапона. Сам Гапон вошёл в историю с чёрного хода. И тень его — тоже…
Лет восемь назад, когда я находился в Ленинграде и работал в архиве по Гапону, мне в гостиницу позвонил незнакомый человек, представившийся ленинградским фотолюбителем Аксёновым.
— Я узнал, что вы интересуетесь Гапоном, и хочу подарить вам одну любопытную фотографию могилы Гапона, сделанную моим отцом много лет назад.
На другой день портье гостиницы вручил мне пакет, в котором была фотография, видимо, сделанная при плохом освещении, очень бледная — текст надписи я еле разобрал с помощью техотдела милиции.
Фотография изображала могилу, на которую была положена доска с такой надписью: «Ты жил только для себя и потому нет тропинки к твоей могиле…»
Закрыта последняя страница… Книга прочитана. И теперь вы знаете, кто такой был он — священник Гапон, вошедший в пашу историю с чёрного хода, чьё имя стало в один ряд с именем русского царя и высоких царских сановников.
Старый большевик, соратник Ленина, Иван Иванович Скворцов-Степанов говорил студентам Института народов Востока: «…в разваливавшейся по всем швам монархической России должен был появиться какой-то проповедник веры в царя-батюшку, и он, этот проповедник, появился. Однако то, что он делал в своих рабочих обществах, объективно было его верным служением классу богатых и его кумиру — русскому монарху».
След Гапона в архивах был нечётким, расплывчатым, вырисовывавшийся облик — часто противоречивым. Понять его автору помогла фигура политического наставника Гапона — эсера Рутенберга, и потому в книге ему уделено немалое внимание. Кроме всего, фигура Рутенберга позволяет нам дать ещё один штрих к портрету эсеровской партии, партии без чёткой политической программы, руководимой мелкотравчатыми политиками вроде Чернова. Эта партия начала с эффектного террора против царских сатрапов, убив великого князя Сергея Романова, министра внутренних дел Плеве, затем публично отреклась от террора и занялась экспроприацией банков. Чернов и компания цеплялись за Гапона, надеясь поднять свои политические акции, использовать его популярность в народе. Такова подоплёка миссии Рутенберга при Гапоне, и это представляет немалый интерес.
…Гапон исчез в тумане времени, даже могилу его теперь не отыскать в Ленинграде — да и кому она нужна! Но всё-таки он был, он сыграл определённую роль, и важно знать, что это был за человек. Своей книгой я попытался ответить на этот вопрос. Ведь для того, чтобы увереннее идти вперёд, надо знать больше правды о прошлом, о всегда живой истории Революции. Всю правду.
