Перед половодьем (сборник) - [31]
Лениво, словно нехотя, прокурор произносит свою речь. Прежде всего он квалифицирует преступление, потом касается его общественной и моральной сторон. Он требует наивысшей меры наказания:
— Страна в опасности! На вас, господа судьи, лежит большая ответственность, охранение мирных обывателей от деморализованного элемента. Закон ждет непреклонности!..
После прокурора говорят защитники. Тонкий вытягивает шею, размахивает руками и старается убедить своим видом всех и себя, что он чрезвычайно взволнован, но все и он сам отлично понимают, что он только пыжится. Толстый же адвокат говорит иначе: он начинает спокойным, ровным голосом, словно стоит среди добрых знакомых и с ними делится мыслями, — но чем дальше, тем тревожнее становится его речь, переходя под конец в настойчивые возгласы.
Подсудимые отказываются от последнего слова, суд уходит в совещательную комнату.
«Как же так, — напряженно соображает Архип Егорыч, — я простил, а их судят?»
— Купец! — слышится голос извозчика.
— Чего тебе?
— Пареньков-то ослобонят али нету?
— Должны освободить, помытарили, да и довольно.
— То чаю и я.
Суд совещается часа полтора, но вот раздается окрик пристава: «Встаньте!» — все подымаются.
Входят судьи и рассаживаются по своим креслам.
Председатель читает:
— …признаны виновными и приговорены: крестьянин Иван Тешков, 22 лет, к смертной казни через повешение, а мещанин Петр Силантьев, 19 лет, к ссылке в каторжные работы, сроком на двадцать лет.
Как окровавленная птица, взлетает, дрожит и падает пронзительный вопль. Все смешивается, судьи, защитники поспешно расходятся. Мать падает грудью на спинку скамьи и затихает.
— Да ты брось, да ты брось, Пелагеевна! — хлопочет около матери мужчина в тужурке железнодорожника. Чья-то рука подносит к бескровным губам матери кружку с водой.
Архип Егорыч, тяжело сопя, смотрит на происходящее и вдруг ударяет кулаком по спинке скамьи:
— Н-не по правилам! Господа судьи! — и тут только замечает, что кресла с сафьяновыми спинками пусты, что в зале нет осужденных.
— Болван! — кидает в лицо Архипу Егорычу приходивший утром студент. — Иуда!
Архип Егорыч, красный, как петушиный гребень, медленно выходит из зала суда.
5
Ржаво щелкает ключ в замочной скважине, в доме наступает мертвая тишина. Ни звука, ни шороха не доносится из уединения Архипа Егорыча.
С жаровнею и с медным тазом дочери спешат в сад — надо варить варенье, надо запасаться сладостью на зиму. День стоит тихий, теплый, один из тех кротких дней осени, когда она выпускает в неподвижный воздух крохотных мошек, не жалящих, не надоедающих, а только суетливо толкущихся.
— Уж папаша не болен ли? — беспокоится Марфонька. — И глаза запали, и нос вострым стал.
— Чай, по матушке пригорюнился! — отвечает Параня, срывая яблоки.
Марфонька отмеривает стаканом сахар, ссыпает его в таз, подливает воды, чтобы сахар не пригорел, и ставит на жаровню — угли тлеют, мигают синими язычками, в чистый воздух кроткого дня, слабо тянутся угарные струи. На табурете, в большом блюде, лежат темно-сизые сливы, косточки из них вынуты, — сливы словно дышат, открыв темно-сизые рты.
Параня молча снимает длинною палкою яблоки, наполняя ими бельевую корзину. Иные срываются и с глухим стуком ударяются оземь.
На крыльце слышен кашель Архипа Егорыча. Дочери смущенно взглядывают на спускающегося в сад отца. Он идет медленной, старческой походкой, щурясь от солнечного света.
— Варенничаете?
Прислонясь к стволу яблони, он сосредоточенно наблюдает, как Параня поддевает яблоки.
— Так-то-с, девоньки! — со вздохом выговаривает он. — Дай-ка ты, Параня, мне сладенького.
Она протягивает ему подол с яблоками; выбрав получше, он уходит обратно в дом и лишь на крыльце оборачивается:
— Девчонки, вы бы смели у меня в каморе пыль, больно развелось много.
— Хорошо, папаша!
Архип Егорыч закрывает за собою дверь. Марфонька торопливо сбирает ложкою с кипящего варенья пенку, сливает ее в стакан, снимает таз с жаровни.
— Пойдем, Параня!
Взявшись за ручки корзины, они вносят яблоки в кухню, и, вооружившись тряпками, спешат к отцу — стирать пыль, смахивать паутину.
Архип Егорыч сидит на диване, подложив под ноги мягкую скамеечку. Яблоки разложены по карнизу иконостаса.
— Эва, сколько паутины! — указывает Архип Егорыч на углы. Параня, взобравшись на стол, сметает под потолком, а Марфонька обтирает стулья, кресло, кивот. Когда они кончают работу, отец задерживает их:
— Погодьте, девоньки, хочу я поговорить.
Они с тряпками в руках садятся против него.
— Вот что: голова моя кругом идет…
Он замолкает, опустив голову. Затем тихо говорит:
— Убил человека я!
Из рук Марфоньки выпадает тряпка.
— Убил! — настойчиво повторяет отец. — И проклясть должен он меня, умирая. Как ходил в суд, так показал я судьям такое, чего не надо было показывать. Все в моих руках было — жизнь его, смерть, а я погнал его на смерть. Сказал правду, а правды-то и не оказалось.
Архип Егорыч вытягивает вперед руки и встряхивает ими:
— Кровь на мне! Доподлинный палач!
Он замолкает.
— Казнили его? — осторожно спрашивает Параня.
— Вчерась утром. В газете прописано.
— Так то же не вы! — жалобно возражает Марфонька. — Кабы вы судили…
«На высокой развесистой березе сидит Кука и сдирает с нее белую бересту, ласково шуршащую в грязных руках Куки. Оторвет — и бросит, оторвет — и бросит, туда, вниз, в зелень листвы. Больно березе, шумит и со стоном качается. Злая Кука!..» В сборник малоизвестного русского писателя Бориса Алексеевича Верхоустинского вошли повесть и рассказы разных лет: • Лесное озеро (расс. 1912 г.). • Идиллия (расс. 1912 г.). • Корней и Домна (расс. 1913 г.). • Эмма Гансовна (пов. 1915 г.).
«Набережная Волги кишела крючниками — одни курили, другие играли в орлянку, третьи, развалясь на булыжинах, дремали. Был обеденный роздых. В это время мостки разгружаемых пароходов обыкновенно пустели, а жара до того усиливалась, что казалось, вот-вот солнце высосет всю воду великой реки, и трехэтажные пароходы останутся на мели, как неуклюжие вымершие чудовища…» В сборник малоизвестного русского писателя Бориса Алексеевича Верхоустинского вошли повести и рассказы разных лет: • Атаман (пов.
«Рогнеда сидит у окна и смотрит, как плывут по вечернему небу волнистые тучи — тут тигр с отверстою пастью, там — чудовище, похожее на слона, а вот — и белые овечки, испуганно убегающие от них. Но не одни только звери на вечернем небе, есть и замки с башнями, и розовеющие моря, и лучезарные скалы. Память Рогнеды встревожена. Воскресают светлые поля, поднимаются зеленые холмы, и на холмах вырастают белые стены рыцарского замка… Все это было давно-давно, в милом детстве… Тогда Рогнеда жила в иной стране, в красном домике, покрытом черепицей, у прекрасного озера, расстилавшегося перед замком.
В истории финской литературы XX века за Эйно Лейно (Эйно Печальным) прочно закрепилась слава первого поэта. Однако творчество Лейно вышло за пределы одной страны, перестав быть только национальным достоянием. Литературное наследие «великого художника слова», как называл Лейно Максим Горький, в значительной мере обогатило европейскую духовную культуру. И хотя со дня рождения Эйно Лейно минуло почти 130 лет, лучшие его стихотворения по-прежнему живут, и финский язык звучит в них прекрасной мелодией. Настоящее издание впервые знакомит читателей с творчеством финского писателя в столь полном объеме, в книгу включены как его поэтические, так и прозаические произведения.
Иренео Фунес помнил все. Обретя эту способность в 19 лет, благодаря серьезной травме, приведшей к параличу, он мог воссоздать в памяти любой прожитый им день. Мир Фунеса был невыносимо четким…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.«Благонамеренные речи» формировались поначалу как публицистический, журнальный цикл. Этим объясняется как динамичность, оперативность отклика на те глубинные сдвиги и изменения, которые имели место в российской действительности конца 60-х — середины 70-х годов, так и широта жизненных наблюдений.
`Я вошел в литературу, как метеор`, – шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования `Пышки` – подлинного шедевра малого литературного жанра. Тема любви – во всем ее многообразии – стала основной в творчестве Мопассана. .
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Митрофанович Федоров (1868-1949) — русский прозаик, поэт, драматург. Сборник рассказов «Осенняя паутина». 1917 г.
Михаил Владимирович Самыгин (псевдоним Марк Криницкий; 1874–1952) — русский писатель и драматург. Сборник рассказов «Ангел страха», 1918 г. В сборник вошли рассказы: Тайна барсука, Тора-Аможе, Неопалимая купина и др. Электронная версия книги подготовлена журналом «Фонарь».