Перед бурей - [29]
— Завтра? — насторожившись, спросил я. — Значит, ты
больше не придешь играть?
Мои слова ошеломили Алю. События сегодняшнего дня,
видимо, так ее взволновали, что она еще не успела осо
знать все их значение.
Она была так счастлива избавлению от злой Катрин,
отъезд в Англию под этим углом зрения рисовался ей в
таких радужных, только радужных, красках, что теперь
мой простой вопрос подействовал на Алю, как струя хо
лодной воды. Оживление ее сразу погасло, на живое
личико набежала легкая тень.
— Приезжай ко мне в Англию! — вдруг с облегчением
воскликнула Аля, точно найдя решение мучившей ее за
дачи.
76
— В Англию?—с недоверием повторил я. — Что мне
в Англии делать? Мне и здесь хорошо.
В тот момент я, конечно, не мог предвидеть, что в даль
нейшей жизни мне придется иметь немало дел с Англией,
а потому с сознанием своей правоты я несколько сурово
возразил:
— Нет, лучше ты приезжай к нам в Петербург! Я тебя
подожду.
Всякий иной выход казался мне тогда диким. Но Алю
не так-то легко было переубедить. Смущенно теребя свое
белое платье, она хитро сморщила свой тоненький носик
и упрямо повторила:
— Непременно приезжай! Мы будем лазить на деревья.
— А в Англии можно лазить на деревья? — с сомне
нием спросил я.
— Можно! Можно! Какой ты смешной! — расхохотав
шись, откликнулась Аля.
Этот аргумент показался мне заслуживающим вни-
мания.
— Ну, раз на деревья лазить можно, — ответил я, —
пожалуй, я приеду.
Гармония вновь была восстановлена.
Через несколько минут Аля убежала домой. Тетя Мэри
уезжала на другой день рано утром и пустила Алю в сад
только попрощаться с товарищами. Больше я ее не видал.
В течение нескольких дней после того, спускаясь в сад
поиграть с мальчишками, я испытывал какое-то чувство
непонятной пустоты, и мне все казалось, что вот-вот из-за
угла появится худенькая фигурка Али. Но потом это
прошло. Жизнь заравняла мою первую душевную тре
щину, как впоследствии она не раз заравнивала другие,
гораздо более глубокие провалы.
8. МОЙ ДЯДЯ ЧЕМОДАНОВ
Мазилово — маленькая, заросшая садами деревушка
возле Кунцева, под Москвой. На краю деревни — две
большие, вновь срубленные крестьянские избы с некото
рыми претензиями, рассчитанными на дачников: ставни с
резьбой, небольшие террасы сбоку. Вокруг домов — куд
рявые березы, а в домах — две семьи, приехавшие на лето
отдохнуть. Это наша семья и семья младшей сестры моей
77
матери — Чемодановой. Народу много, и притом все очень
молодого. В нашей семье пять человек детей, в семье
Чемодановых — трое. Итого восемь. Сюда надо прибавить
двух матерей, а также живущую с Чемодановыми старшую
сестру моей матери, тетю Юлю. Всего, стало быть, один
надцать. Впрочем, не совсем «всего». Правда, мой отец не
в счет — он остался на лето в Петербурге производить
опыты над кроликами в Институте экспериментальной ме
дицины. Но зато в нашей дачной колонии есть еще один
член, который бывает здесь бурными налетами: целую не
делю он сидит в Москве, но зато в субботу вечером,
тяжело нагруженный всякими пакетами, свертками, короб
ками, он бешено врывается в нашу тихую заводь, все
здесь сразу закружит, взбудоражит, взволнует, выведет
из равновесия, а в понедельник утром вновь исчезает от
нас на целых шесть дней. Этот необыкновенный двена
дцатый член дачной колонии в Мазилове—муж тети Лили,
младшей сестры моей матери, Михаил Михайлович Чемо
данов.
В обычные дни на неделе жизнь нашей колонии про
текает приятно, но прозаично. Подымаемся в семь часов
утра. Долго плещемся и балуемся за умыванием. В восемь
часов садимся за стол — внушительное зрелище: три жен
щины и восемь ребят. Целиком заполняем терраску од
ного из домов, где обычно завтракаем и ужинаем. Д л я
обеда отведена терраска другого дома. За утренним зав
траком взрослые пьют чай с молоком, а мы, ребята, полу
чаем сырое молоко с вкусными филипповскими калачами.
Потом тетя Лиля — веселая, добрая, не лишенная юмора
женщина — идет заниматься хозяйством. Дает распоряже
ния кухарке по обеду, прибирает комнаты и постели, чинит
платьица и штанишки ребят. Тетя Лиля — очаровательное
существо, и она мне очень нравится. Я часто ловлю себя
на мысли: кого бы я больше хотел иметь в качестве «ма
мы» — мою мать или тетю Лилю? И, по совести, не могу
дать на этот вопрос вполне ясного ответа.
Тетя Юля обычно остается на террасе и начинает читать
газету. Потом она присоединяется к тете Лиле и моей
матери, которая часто помогает младшей сестре по хозяй
ству. Вплоть до обеда три сестры не перестают безустали
болтать о городских новостях, о детях, о знакомых, о
вздорожании молока, о служебных делах мужей, о новой
постановке в театре. При этом тетя Лиля всегда все видит
78
в более легких, оптимистических тонах, а тетя Юля, на
оборот, всегда все видит в более тяжелых, пессимисти
ческих тонах. Бедная тетя Юля! В молодости она отлича
лась изумительной красотой, да и сейчас, в свои сорок лет,
она еще очень привлекательна. Ее муж, земский в р а ч , —
тот самый веселый мужчина, который купал меня двух
летним мальчишкой в днепровском лимане,—умер от чахот
ки несколько лет назад. Тетя Юля больше не вышла за
муж, отказалась от личной жизни и вплоть до своей смерти,
последовавшей уже в наши, советские, времена, она не
Вместе с тремя героями этой повести читатели отправятся в далекий, полный опасных приключений путь по странам Арабского Востока, через весь великий континент Африки, через Атлантику и Англию.В основу повести положен подлинный факт из эпохи второй мировой войны, но на страницах этой книги он несколько развернут и беллетризован.Перед читателями пройдут города Малой Азии и Египта, девственные джунгли Африки и шумный Кейптаун на мысе Доброй Надежды, затерянный островок в Южной Атлантике и огромный Лондон.Автор повести.
Со страниц этой книги перед читателем встанет обаятельный образ выдающегося советского полководца Михаила Николаевича Тухачевского, безвинно погибшего в результате сталинского произвола. Люди, хорошо знавшие М. Н. Тухачевского, рассказывают о его жизненном пути и военной деятельности. Среди авторов воспоминаний – товарищи заслуженного военачальника по юношеским годам, по службе в царской армии, по гражданской войне, а также те, кто под его руководством работали над укреплением Советских Вооруженных Сил на протяжении последующих лет.Сборник подготовлен с участием Военно-научного общества при Центральном музее Советской Армии.
![Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах]](/storage/book-covers/c0/c0ac0af4a510e37a820d44f8a62e3fa077d13b58.jpg)
В книге рассказано о первых советских дипломатических курьерах, в тяжелейших условиях выполнявших свою ответственную миссию. В течение ряда лет после установления Советской власти многие буржуазные государства не признавали официального статуса «красных дипкурьеров», подвергали их преследованиям, бросали в тюрьмы, натравливали на них бандитов. Широко известен подвиг Теодора Нетте. Роль связного с первой советской миссией в США успешно осуществлял Б. С. Шапик. Героически действовали в самых сложных условиях А. А. Богун, А. Х. Баратов, В. А. Урасов и другие.
Первая книга мемуаров академика И. М. Майского — советского государственного деятеля, занимавшего ряд дипломатических постов в предвоенные и военные годы, в том числе — представителя СССР в Лондонском комитете по невмешательству в испанские дела, посла СССР в Англии, участвовавшего в конференциях союзников в годы войны, а в послевоенные годы ставшего заместителем народного комиссара иностранных дел, посвящена дореволюционному периоду его жизни — детству, юности, периоду эмиграции и Февральской революции.
Иван Михайлович Майский – один из старейших советских дипломатов. Его книга «Испанские тетради» проливает свет на некоторые, доселе слабо освещенные в литературе аспекты борьбы на международной арене в преддверии второй мировой войны, беспощадно клеймит итало-германскую агрессию в Испании в период 1935–1939 гг. и разоблачает многочисленные дипломатические фокусы других империалистических держав, помогавших удушению Испанской республики. Автору особенно удались те главы, в которых он, основываясь на личных наблюдениях и своем богатом жизненном опыте, дает очень рельефные портреты многих западноевропейских политических деятелей того времени, раскрывает сложную механику так называемого лондонского «Комитета по невмешательству в испанские дела».
В настоящее время прилагается много усилий со стороны историков капиталистического мира, чтобы как-нибудь сгладить отрицательное впечатление от позора и глупости западной демократии, принявшей более двух десятилетий тому назад мюнхенское соглашение. Пытаются найти смягчающие вину обстоятельства, стремятся хоть немного реабилитировать ее «героев» и т. д.В своих воспоминаниях академик И. М. Майский рассказывает правду о событиях тех дней, ибо ему, как послу СССР в Англии в те годы, пришлось близко сталкиваться с людьми и событиями предвоенной эпохи.
Яркая, насыщенная важными событиями жизнь из интимных переживаний собственной души великого гения дала большой материал для интересного и увлекательного повествования. Нового о Пушкине и его ближайшем окружении в этой книге – на добрую дюжину диссертаций. А главное – она актуализирует недооцененное учеными направление поисков, продвигает новую методику изучения жизни и творчества поэта. Читатель узнает тайны истории единственной многолетней, непреходящей, настоящей любви поэта. Особый интерес представляет разгадка графических сюит с «пейзажами», «натюрмортами», «маринами», «иллюстрациями».
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.