Перед бурей - [2]

Спустилась на пару пролётов и вышла из бойницы, направленной внутрь посёлка, спрыгнула в ветви растущего под стеной раскидистого вяза. Дерево протестующе застонало, она скользнула по стволу, подхватила закреплённый канат и в лихом прыжке едва не налетела на стоящего у корней парня.

— Троллик!.. чтоб те!..

Он подхватил, не давая ей упасть.

— А я думаю, кто это акробатничает, — сказал задумчиво. Гарий не подходил своему прозвищу — невысокий, узкоплечий, светловолосый парнишка с тонким лицом, рябым, меченым множеством оспинок.

Они стояли вплотную, Мона могла бы сосчитать, сколько этих оспинок. Она знала, что это ожоги, а не следы болезни. Прикосновение обострило восприятие, девочка даже почувствовала его давнюю боль.

Торопливо отстранилась и, кажется, покраснела.

— Ждёшь брата? — голос дрогнул. — А он купается.

— Нет, — Троллик усмехнулся. В тени его глаза казались синими, на свету вспыхнули точками зелёного малахита. — Жду тебя.

— Чего?!. - неуверенно возмутилась Мона. Юноша перенял у неё верёвку, подёргал, задрав голову. Блестящий лист порхнул вниз.

— Ну, тебя же всегда Кнопка страховала. Которая сейчас может только лежать на пузе и стенать о несправедливости взрослых. Так что теперь я за неё!..

— Угу. Ясно, — Мона не сводила глаз с его лица. Почувствовав взгляд девочки, Гарий поднял руку, провёл по лицу и внимательно разглядел ладонь:

— Что?

— Нет, ничего, — она торопливо отвела взгляд. — Ты… это… больно было?

Гарий моргнул.

— Не помню, — сказал неохотно. — Страшно. Страх был сильнее боли.

Он передёрнул плечами.

— Извини, — сказала Мона. Гарий уставился недоверчиво, пытаясь понять, в чём тут подвох. Девочка смутилась.

Гарий взялся за канат и пошёл вверх, почти побежал, быстро перебирая руками и упираясь ногами в складки коры старого вяза. Добравшись до первой развилки, остановился, глянул вниз.

— Выпендриваешься? — спросила Мона.

— Обязательно, — сказал Гарий. — Пошли тоже купнёмся?

Мона покачала головой.

— Потом, может быть… — заметила, что Гарий пристально смотрит в сторону посёлка. — Что там?

Послышался гул голосов, что-то с грохотом обрушилось.

— Это бузит сын моего названного брата, — Гарий улыбался.

— Бузит? — переспросила Мона.

— Кэрри.

— Ну да?! — восхитилась девочка. — На это я хочу посмотреть!

— Ну так пошли, — оставив канат, Гарий спрыгнул вниз.

Они прошли боковой улицей и свернули, перемахнули чей-то забор, прошли между грядок, сократив себе путь по огороду, перелезли через ещё одну ограду и оказались среди деревьев в центре Мечты. Гарий поднырнул под ветку и едва не врезался в чью-то широкую спину.

— Что там? — нетерпеливо спросил.

— Кэрри, — ответил человек даже с каким-то удовольствием.

— Сам вижу, — вообще-то он как раз ничего не видел из-за широкой спины. Мона ничтоже сумняшеся вскочила на ветку, пробралась в кроне черёмухи и спрыгнула перед дядькой.

— Бэзил, — узнала девочка.

Кожемяка приветственно кивнул.

— Видала? — с удовольствием смотрел, словно сам устроил это зрелище.

Гарий наконец миновал мастера кожевенного цеха и оказался перед детским садом. Вокруг толпились десяток людей.

В детском саду, отгороженном невысоким, по колено, плетнём, росли деревья, валялись игрушки. Детей приносили сюда родители, иногда оставляли на целый день под чьим-нибудь присмотром.

Сейчас в детском саду творилось кэрри. Дети визжали, смеялись, бегали кто умел и ползали кто ещё не сподобился научиться. Игрушки, во множестве бывшие в детском саду, внезапно оживали, прыгали в траве, пытались взлететь, натыкались на деревья, заборы.

Роки, двухлетний сын Александра, сидел под деревом в центре всего этого безобразия, управляя по меньшей мере половиной его, и верещал от восторга.

— Полегче, малой! — кто-то сделал вид, словно увёртывается от агрессивной игрушки.

Сила вихрилась вокруг, по Узору шел звон, Жива несла чистую радость ребёнка всем вокруг.

— Ну и ну! — сказал Гарий. Мона тоже восхитилась, но тем не менее сказала:

— Нашли себе развлечение, — и решительно перешагнула плетень.

Увидев знакомую, ребёнок радостно завизжал и с удивительной для его возраста силой и точностью отправил в её сторону глиняного болванчика. Мона уклонилась, болванчик врезался в забор и разбился. Роки недоумённо уставился на осыпавшиеся осколки. Предметы вокруг него прекратили свою пляску. Ребёнок жалобно округлил рот.

— Счас как начнётся, — предсказал кто-то. — Народ, надо ховаться!.. Сейчас он нам устроит падение молота Амара!..

Забор, о который разбилась игрушка, затрещал и прогнулся вовнутрь двора под тяжестью детского взгляда. Мона вжала голову в плечи, но влезла между Роки и объектом его гнева, чувствуя, как об неё разбиваются неумелые построения Узора — словно игрушки об забор. Ребёнок нерешительно заревел, девочка опустилась на колени возле и принялась вытирать чумазую мордашку подолом рубахи.

— Я сама вам устрою сошествие Ангры с небес! — через толпу сердито проталкивалась Линета. — У ребёнка соображения больше, чем у вас! Спасибо, девочка…

Она подняла Роки, на руках у матери малец заулыбался. Женщина цыкнула на детей, кэрри как по волшебству прекратилось. Грозно воззрилось на толпу.