Пепел и страховой бес - [112]

– Какого… – начал главный коновал, вдруг порезавший палец хирургическим ножиком, и не договорил. От удивления он мог причинить себе и гораздо больший вред, но за рядами стендов ему не подфартило воочию созерцать то, что оказалось как на ладони у законспирированного на втором этаже снайпера.

Стеклянная стена – та, что со стороны залива – напряглась, крякнула, задрожала осиновым листом и чихнула сабельными ромбами полуторасантиметровой толщины стекла в парашютных клубах бледно-красной пыли. Пеплу повезло, что он задранным зубастым ковшом кара снес именно ту колонну, которая подпирала сегмент второго этажа, где киснул снайпер. Раскрывший рот от удивления мастер прицельной стрельбы падал уже за спиной Пепла, кстати, в полете сломав челюсть собственной винтовкой.

Два затерявшихся среди медицинских экспонатов вооруженных организма сориентировались быстро, и рванули к эпицентру несанкционированного события, сосредоточенно огибая операционные столы и расстегивая то, что у каждого висело подмышкой. Переводчик решил, что там он будет нужнее, и тоже нацелился на шум, сдергивая с плеча более солидное имущество – Калаш шестьдесят восьмого года выпуска.

– Не стрелять, душу выйму! – болезненно воскликнул главврач, – все оборудование перебьете!

Парочка бойцов обернулась на Караванца. Тот кивком подтвердил – стрельба откладывается на неопределенное время. Переводчик вспомнил о непосредственных обязанностях и вернулся на место. А покрашенный в веселенький желтый цвет кар, хрустя шинами по медицинскому хрупкому стеклу и подминая одноразовые стенки-перегородки, как домино, пер танком на ура…

…Сеть информационной службы Равиля Баева была отлажена безукоризненно. С истинно восточной изворотливостью он умудрялся обходиться без навороченной техники, по старинке предпочитая плодить доносчиков. Называл он их с истинно восточной хвастливостью – «агентурной разведкой» и даже не жабился на изрядные суммы мзды. Ничего удивительного, что в эту жуткую ночь Равиль Баев с тремя подручными тоже оказался на территории Выставочного комплекса ЛЕНЭКСПО. От власти над подпольным медицинским рынком Петербурга Равиля отделял один меткий выстрел.

В то, что неверный Захар Васильевич Караванец сам, освобождая пьедестал, откинет копыта, когда метастазы расползутся по подточенному болезнью организму, Равиль имел веские основания не верить. Одному из стукачей, пардон, «разведчиков» Равиля удалось подобрать выроненную Захаром таблетку, и в лаборатории выяснилось, что ни какой это не «антирак», а тупая глюкоза. Получается, косил уважаемый Захар Васильевич, как последний симулянт на лесоповале.

Равиль и три его верных визиря, стараясь не бряцать стволами и ножиками, преодолели забор Выставочного комплекса как можно дальше от седьмого павильона – со стороны яхт-клуба, здесь и колючка давно проржавела, и заглядывали сторожа сюда в последнюю очередь. Прямо у забора для удобства перекарабкивающихся тятей копился всякий выставочный хлам, воняло разным, но в первую очередь гниющим деревом. Будто тени, закутанные в воинские плащпалатки и нацепившие намордники ночного видения, кунаки крались мимо стеклянных двухэтажных хором других павильонов, ныне пустующих, и в этаких нарядах более всего напоминали растиражированного проклятого джедая Дар Вейдера из «Звездных войн». Дождь убаюкивающе лопотал по капюшонам.

Замыкающий в цепочке замешкался: под кленом, мимо которого остальные прочавкали грязью без внимания, лежало столько окурков, будто на клене жила белка, питающаяся «Мальборо лайт». Окурки не успели основательно размокнуть. Значит…

Если бы они двигали проторенным асфальтом, а не крались по расползающейся и липнущей к подошвам жиже вдоль мокрых стен, то ничего бы не заметили. Когда первый из Раулевских янычар споткнулся о труп мужчины в самом соку, он не смог удержать за зубами испуганный возглас.

– Чего орешь, сын осла! – зашипел за спиной Баев, – Впрочем, можешь не объяснять, сам вижу.

При ближайшем рассмотрении трупов оказалось не один, а два и выглядели они именно как вышедшие в тираж гоблины. Крутые банки мускулов, маленькие головы и бычьи шеи. Однако это не помешало неизвестному (или неизвестным) без лишнего шума сделать жмурикам глубокие надрезы в области сонных артерий. Вытекшая кровь успела остыть и свернуться, и в мутном свете далекого фонаря казалась натекшим из аварийной машины мазутом.

– Очень похожи на бойцов Мурзенко, – заскреб сырую рыжую бороду Хасан.

– А разве на этом свете еще остались бойцы Мурзенко?

– Ну, может, не Мурзенковские, а Шафаревича, решили отомстить за папу, да на засаду напоролись. – Перебрасывались версиями верные мачо Баева.

– Где твой разум, Хасан? – поморщился под стягивающим кожу пугалом ночного видения Баев, – Если бы это захаровские порешили незваных гостей, то сразу бы сгрузили в Финский залив на корм миногам. А здесь иная картинка, кто-то снял пост шурави, да так ловко, будто заслуженный моджахед с десятилетним стажем, только вот надежно замести следы у этого, кого-то, или силенок, или времени не хватало. Или занят больно был.

– Мудр ты, Равиль, – кивнул Хасан, – Только никого в живых уже не осталось из тех, кто по похожему на наше делу в гости к Караванцу намылился бы.