Пепел и роса - [34]

Гости не представлялись друг другу — только мне, из чего я сделала вывод, что все друг друга знают, и возникал вопрос — это как же компания, столь разношерстная, могла свести знакомство.

— Ксения Александровна, ангел мой, спой нам что-нибудь. — как никогда приторно обратился граф. Я с тоской посмотрела на пианино, к клавишам которого до сего дня не прикасалась уже лет пятнадцать — со знаменательного побега из музыкальной школы и попыталась. Честно попыталась.

Вообще, выбор песен был несколько затруднен политической и исторической подоплекой. Пока я репетировала, лучше всего вспомнила романс «Генералам двенадцатого года» и «Ты меня на рассвете разбудишь». Первое — плевок в сторону Франции, второе — дурное воспоминание американцу. Ассортимент песен моего недолгого замужества вызывал недопустимую сейчас ностальгию.

День и ночь роняет сердце ласку,

День и ночь кружится голова,

День и ночь взволнованною сказкой

Мне звучат твои слова:

Только раз бывают в жизни встречи,

Только раз судьбою рвется нить,

Только раз в холодный зимний вечер

Мне так хочется любить

Гости были столь хорошо воспитаны, что даже похлопали. По знаку графа продолжила, вспомнив буквально на ходу.

Et si tu n'existais pas….[3]

Ну здесь даже француз ожил, внимательно вслушиваясь в самые, на мой взгляд, прекрасные строки о любви.

— Madame, vous déformé la vérité, quand déclaré l'ignorance de la langue française[4].

Вот бы еще помнить, что он говорит. Поэтому просто улыбнусь.

* * *

Новоприбывшие сыграли партию в вист, после чего все участники начали разъезжаться. И со всеми мы прощались, долго и церемонно. Особенно долго с сеньором Маффеи ди Больо (Для Вас, сеньора — Карло, просто Карло). Тот уже успел позвать меня в оперу на гастроли итальянской примы, пригласить на коронационные торжества в посольстве, и вообще поражал гостеприимством, хотя вроде бы особенно не пил. Брюзжащий американец и Луи Огюст оказались куда более сдержаны в эмоциях, а русская половина игроков вообще смотрела сквозь мои прелести.

— J'espère vous voir à nouveau[5]. - прошептал француз.

— Je ne peux pas promettre[6]. - эту фразу я всегда произносила при выдаче домашних заданий на курсе, поэтому и запомнила хорошо.

Вопреки ожиданиям, граф не отправил меня домой сразу, а взялся проводить.

— Только ты, милая, поиграй пока тут, а мы пока поговорим в кабинете.

Получалось, что на сторожевом псе сэкономил: покуда в салоне я истязала клавиши, ни одна живая душа не могла бы подслушать разговор, который велся за дверями кабинета. И сама я тоже эти пять саженей бы не преодолела. Великий он стратег — отец моего мужа.

То, что гости иногда прислушивались к моим завываниям, стало понятно, когда Иван Алексеевич наклонился ко мне.

— Дитя мое, а что это за романс о кавалергардах?

Я повторила, чем почему-то растрогала старика.

— Это что-то новое? — спросил он.

Упс.

— Я еще у папеньки в архивах находила стихи, ноты… До меня еще написанные. Мы в деревне жили, мало ли кто мог бывать… Теперь уже не узнать — все сгорело. — скорбно прошептала в ответ.

Меня погладили по голове, посочувствовали череде потерь и похвалили за музыкальную смелость.

* * *

Граф всю дорогу был молчалив, а уже у крыльца дал указания.

— Если итальянец объявится — сходи с ним куда-нибудь.

— Куда? — я вообще обалдеваю от этого человека. То замуж выдает, на следующий день вообще готов подложить под кого ни попадя.

— Репутацию соблюдать не забывай, это верно. Ну от приема в посольстве по официальному приглашению отказываться не смей.

Поцеловал в темечко и отпустил.

Ночной дом встретил меня тьмой и безмолвием. И хотя дверь мне открыли почти сразу — Демьян устроился на стуле возле вешалки и с явным беспокойством ждал, я не могла отделаться от ощущения тоски и неуверенности.

Эта бестолковая вечеринка явно кому-то требовалась, но зачем? Нельзя сказать, что за игрой вообще велись какие-то серьезные разговоры. Я даже не понимаю, кто все эти люди. Жаль гугла пока нет, а то уже бы выяснила их предпочтения в напитках и полные дон-жуанские списки. А пока приходится напрягать извилины. И все мои усилия, оплаченные мигренью и покрасневшими с утра глазами, привели к тому, что иных причин, кроме демонстрации гостей друг другу, у этого экспромта не было. Была еще одна конспирологическая версия, что в монетах была своя тайная символика и кто-то что-то кому-то передавал. Но уж очень притянуто все за уши.

Вот так, день псу под хвост, а еще неприятное ощущение использованности втемную.

— Демьян, ко мне приходил кто вчера? — обратилась я к работнику, аккуратно очищавшему камин в библиотеке от золы. Тот обратил ко мне свои невероятные глаза (не в последнюю очередь ради этого я и подавала голос) и отрицательно покачал головой. Потом вскинулся и бросился в салон, откуда принес маленький круглый букетик красных роз. Что-то у меня в голове не укладывается, как Федор Андреевич собирает икебану, поминутно сверяясь со справочником значений цветов, так что трактовка большой любви не так уж и обязательна. Тем более, что я пока не препарировала свои эмоции.

Ну что сказать? Он прикольный, как сказала бы Люська. С ним можно не притворяться и теперь уже ничего не скрывать. Не нужно юлить в разговорах, просчитывать действия наперед, заботиться о приличиях. В конце концов, однажды он спас мне жизнь. Я-то расплатилась за это и в прямом и переносном смысле, но тогда он действовал бескорыстно. Он хороший партнер для походов «на дело». Как выяснилось, и другие вещи у нас с ним тоже очень здорово получаются. Да и если быть честной с собой — победило любопытство и желание. Я отношение к нему не то что влюбленностью — увлечением назвать не могу. Он свой и с ним просто. В сложном, переполненном условностями мире — более чем значимый аргумент. Как-то звучит все это более чем цинично и взвешенно, но я и не хочу для себя этакую роковую страсть, чтобы гром, молнии и разрыв сердца. Плавали, знаем, хватит, а спецэффектам место в кинематографе.