Пепел и пыль - [26]

— А смысл? — Ваня идёт к многочисленным шкафам у дальней стены. — Или у тебя есть таланты к физике, химии, программированию, биологии, фармакологии, картографии и языкам, которые ты от нас так старательно скрываешь?

Я поджимаю губы, из последних сил удерживая себя от вступления в словесную перепалку, победителем из которой у меня может и есть шанс выйти, но как бы потом не пришлось разгребать её последствия. А потому я лишь отмалчиваюсь и слежу за тем, как Ваня роется на полках, то приседая, то снова поднимаясь, и наконец находит то, что искал: когда он поворачивается, я вижу у него в руках круглый медальон.

— Принадлежало одному ведьмаку. Подобные амулеты, будь то кольца, браслеты или подвески они используют в качестве сосуда для энергии. — Ваня накручивает цепочку амулета на палец. — Большинство, конечно, предпочитает переносить её во что-то более одушевлённое, создавая настоящих фамильяров. Те могут быть как людьми, так и животными. В большинстве случаях и тем, и тем сразу.

Ваня подходит ближе, даёт мне медальон. На вид обычный, совсем не магический: серебряный с какими-то завитками по краям и круглым гранёным красным камнем в центре. Что-то такое вполне могло было быть во вкусе Лии, если бы было сделано из золота.

— И как работает это перенесение магии? — спрашиваю я, возвращая медальон Ване.

— Существует несколько способов. Например, передача силы с помощью специального магического обряда; у каждого ковена он свой. Ещё такое может произойти при чрезвычайных обстоятельствах, например, если нужно спасти чью-то жизнь.

— Хочешь сказать, ведьмы таким образом делают добро?

— Ну, не совсем. Всё-таки в том, чтобы быть фамильяром, минусов больше, чем плюсов. Считай, человек или животное навеки связан со своим хозяином. — Ваня закидывает медальон в металлическую посудину. — Нужно извлечь камень, а то из-за него техника частенько фонит. Но этим займусь я, а у тебя, — Ваня кивает на книгу, лежащую на полу, — впереди основные шесть ковенов, с которыми работают стражи, и их законы, традиции и виды применяемой магии.

Я оборачиваюсь на валяющуюся книгу. Хоть убейте, но снова читать — это последнее, чем я хочу сейчас заниматься.

— Может, сам перескажешь? — предлагаю я.

— С чего бы это?

— Так я лучше всё запоминаю. Или хотя бы пополам: я согласна почитать о половине ковенов, если о другой ты сам мне расскажешь.

— Здесь тебе не рынок.

— В смысле?

— Не надо со мной торговаться.

Я выдыхаю от безысходности. Поднимаю книгу, перетаскиваю один из табуретов поближе к окну и размещаюсь за подоконником как за столом. Из окна вид так себе: цепочка гаражей, простирающаяся до самого оврага. Когда-то там шумела река, сейчас же — просто глубокая трещина в земле. А её «украшение» — половина того самого знаменитого ржавого моста. Выглядит как архитектурное издевательство. Давно бы его снесли, и дело с концом, но мэр считает, что именно из-за этой коряги Старый мост и имеет такую популярность у туристов.

Популярность равно деньги. Эта формула мне понятнее теории о дриадах или оборотнях.

Я опускаю глаза в книгу. Тут шесть отдельных разделов, каждый выполнен в своём цвете: белом, чёрном, красном, фиолетовом, бледно-синем и зелёном.

Открываю первый.

— «Ковен «Белая роза», — вслух зачитываю я. Искоса гляжу на Ваню, но он совсем не обращает на меня внимания. — Один из новейших ковенов Северных земель».

— Новейший, если быть точнее, — поправляет Ваня. — «Серенити», считающийся ровесником «Белой розы», на самом деле старше его на пару десятилетий. Такой срок у ведьмаков не считается большим, поэтому они часто опускают этот факт.

— «Испокон веков место верховного в ковене занимали только мужчины», — продолжаю я. — «Но с 1904 это изменила Розамунд Трокс — единственный ребёнок в семье сильнейшего ведьмака своего времени Лорелла Трокса. С тех пор претендовать на место верховного может любой, независимо от пола».

— С 1905, - снова вставляет Ваня как бы невзначай. — Лорелл умер первого января в полпервого ночи, но ковену объявили, что это случилось тридцать первого декабря, чтобы Розамунд стала верховной в священную для «Белой розы» новогоднюю ночь.

— Слушай, — я отклоняюсь назад, — может ты всё-таки сам расскажешь?

— Нет.

— Тогда помолчи, пожалуйста.

Ваня поднимает на меня взгляд. Игра в гляделки длится чуть дольше секунды.

— Разрешите продолжить, господин профессор?

Ваня качает головой. Отодвигает от себя металлическую посудину, пододвигает ноутбук и наклоняется так низко к клавиатуре, что теперь я вижу только его макушку.

— «Ведьмы и ведьмаки «Белой розы» сильнее всего в дневное время суток». — Я делаю паузу, чтобы вглядеться в расплывчатые буквы и прочитать правильно. Чернила в некоторых местах совсем стёрлись, и несмотря на то, что написано чёрным по белому, чтобы отличить «к» от «н» приходится прикладывать не мало усилий. — … Самое сильное… сильные… заклинания… Чёрт! Вам бы это заново переписать, а то тут без ста грамм ничего не разберёшь!

Скрипит стул, когда Ваня, отодвигая его, встаёт. Идёт ко мне и хлопком закрывает книгу прямо перед моим носом.

— «Белая роза» используют полную визуализацию. Они придумывают заклинания и воплощают их в жизнь с помощью специального пергамента. Так же они лучшие чтецы карт. — Ваня замолкает, сильно хмурится. — И да, я уже в процессе. Если ты не заметила, остальные книги в полном порядке.