— Да, много мы пережили с тех пор, пока нас не нанял Император — впрочем, дальше тебе всё известно.
С этими словами Сауруг ещё раз проверил, легко ли движется меч в ножнах, и буркнул:
— Спать ложись. Завтра, скорее всего, будем идти весь день.
— А как же эти вчерашние духи?
— Нет их здесь — не то место. Спи, давай!
Айслин подбросил в костер ещё веток, укутался в меховой плащ и вскоре уснул.
Сауруг же ещё долго глядел в звездное небо и о чём-то думал…
* * *
Пылающая головня в костре оглушительно треснула и пламенеющая искра, отлетев в снег, мгновенно прожгла аккуратную дырочку в сугробе, возмущенно что-то прошипев перед своей смертью.
Торкел открыл глаза, даже во сне осознав, что ничего опасного не произошло…просто так на всякий случай, чтобы лишний раз проверить свою способность мгновенно просыпаться.
Отослав Сауруга спать, он подбросил веток в костер и, сощурив глаза, смотрел теперь в огонь.
Это занятие всегда нравилось ему, с самого его далекого детства… хотя он знал, что потом глаза будут слезиться и покраснеют.
— Ну, и пусть, — сказал он сам себе, — слишком мало было дозволено мне, чтобы отказываться теперь хоть от такого удовольствия.
Чтобы части брони обращенной к костру не нагревались слишком сильно, он набросил поверх плащ и сидел все также на корточках, на маленьком участке земли очищенной от снега и продолжал наблюдать за волшебством огня.
Его забавляло, как крохотные язычки пламени осторожно, словно распробывая вкус облизывают подброшенные ветки… потом объединяются, охватывая их, и, наконец, заставляют гореть… как постепенно живое дерево распадается на угольки — сверкающие… и тут же чернеющие. Очень ярко… очень живо… очень тепло.
Что-то было в этом от сражения — разведка, атака, окружение и разгром.
Что-то еще вспомнилось ему. Где-то он уже видел подобное. Вот эту же картинку…
Потом он вспомнил…
Так сидел Колоброд перед выходом, командир группы Черных Роз, нанятых гередейцами во время их распри с тигерами — тоже варварами Улгака.
Тигеров было раз в десять больше, и клан Гередеи надеялся только на два десятка Черных Рыцарей, которых сумел нанять на свою службу.
Колоброд взял с собой из курсантов только Торкела, оставив повредившего ногу Наина в Цитадели.
В ночь перед решающим сражением, он неожиданно отобрал десятерых и ушел навстречу армии тигеров…ничего никому не объясняя. Оставшийся десяток тоже хранил молчание и гередейцы, обнаружив уход Колоброда, сочли его бегством и обрушились с обвинениями в измене к оставшимся.
А на утро был бой… страшный… невероятно жестокий и кровопролитный… странный бой, когда шеренги воинов в полных боевых доспехах шли по грудь в снегу и настолько ненавидели друг друга, что не успокаивались после нанесения смертельного удара, а продолжали рвать и кромсать поверженных и после смерти.
Вот тогда-то, когда стало понятно, что численный перевес тигеров оказался решающим и гередейцев вот-вот перережут, словно овец… вот тогда в тылу наступающих из сугробов поднялись десятеро во главе с Колобродом… пролежавшие долгую зимнюю ночь в снегу и теперь вгрызшиеся в тылы противника, словно обезумевшие псы…
Торкел помнил, как это было… как трудно было всю ночь беречь каждую толику тепла и не спать… не спать, ожидая утренний бой… того долгожданного мига, когда можно будет, наконец-то встать в полный рост и размять заледеневшие мышцы…
Когда пехота тигеров, наконец, прошла мимо, и снег окрасился первой кровью — Колоброд подал команду и звуки яростного боя заглушили стон и проклятия Торкела, когда он понял, что, несмотря на все старания, руки и ноги не слушаются его… он просто не чувствовал их. К тому же набившийся в сочления панциря снег за ночь превратился в лед.
И тогда он непослушными пальцами сорвал с пояса склянку с горючей смесью… разбил ее о свою броню на груди и поножах, и когда адское пламя почти раскалило доспехи, и заставило заледеневшую кровь бежать быстрее, двинулся вперед, объятый пламенем с ног до головы.
Его примеру последовали остальные и излишне говорить, что тигерская пехота славившаяся, между прочим, среди остальных варваров Улгака своей безумной отвагой и дерзостью, все же не смогла удержать дрожи при виде десяти факелов атакующих их с тыла.
Боль от ожогов заставила рыцарей двигаться еще быстрее, и они обезумевшие от ярости буквально прожгли боевые порядки горцев и развеяли их, прежде чем свалиться в снег, и кататься в нем, чтобы сбить пламя.
К счастью им это удалось довольно быстро, да к тому же подпанцирные прослойки и жир, которым они смазали тело до ночевки в тылу, уберегли их от серьезных ожогов.
Вождь на построении по прибытии отряда долго молчал, разглядывая Колоброда и Торкела, затем четко и раздельно прокричал, обращаясь к личному составу и указывая на прибывших.
— Перед вами пример четко продуманного плана, едва не сорванного переоценкой возможностей личного состава, и пример безрассудного, идиотского, интуитивного поступка, позволившего, как нельзя более успешно завершить операцию, причем с наименьшими потерями и полной деморализацией противника.
— Честь и слава Торкелу — бойцу!!!
Строй рыцарей ударил правыми десницами в щиты, и металлический глухой звон поднялся над бастионами Цитадели, сгоняя с них стаи воронья.
