Пентезилея. Книга для женщин в часы мужененавистничества - [13]

— Я слишком люблю тебя, чтобы выйти за тебя замуж. Когда-нибудь ты мне будешь за это очень благодарен…

И она успокоила его своим самым верным способом.

Ее предсказание сбылось. Дон Жуан дожил до того дня, когда счел за счастье отказ Инессы. Это был тот день, когда он почувствовал, что любит во второй раз.

Он доказал Инессе свою благодарность, покинув ее.

Вместо того, чтобы счесть это вполне законным, Инесса пришла в отчаяние и, заливаясь горючими слезами, раскаивалась в том, что не вышла замуж за возлюбленного. Так глупы бывают умные девушки, особенно в любви.

Возможно, что вторая звалась Конхитой. Когда она распускала свои темные волосы, то они достигали до пола. Ее глаза сверкали черным пламенем.

С ней он уже не говорил о женитьбе. Он стал старше.

Так как она слепо молилась на него и верила каждому его слову, то он изливал на нее все свои настроения. Особенное удовольствие доставляло ему внушать ей, что она совершенно недостойна его. Если он хотел, чтобы она плакала, то писал в ее присутствии письма к Инессе. Он писал, что был счастлив только с нею и что горько раскаивается в том, что покинул ее ради Конхиты. И такие письма он прочитывал Конхите.

В отчаянии она подползала к нему на коленях и, плача, клялась вернуть его Инессе. Говорила, что хочет только его счастья, что о себе не думает, так как она недостойна его, и хочет умереть, что она была незаслуженно счастлива его поцелуями и что ей нечего больше ждать от жизни.

Понятно, для Дон Жуана это было только приятным развлечением.

В глубине души он вовсе не думал возвращаться к Инессе, так как Конхита, огненная и изменчивая, казалась ему более очаровательной.

Затем он увидел третью.

Она была высока и стройна, как пальма, высоко держала голову, что было ей совсем не трудно, так как внутри ничего не было.

Она была богата и знатна. И Дон Жуан подумал, что, действительно, наступила пора жениться.

Следует упомянуть, что третью звали Уракой.

Тотчас же он написал Конхите: «Я нашел женщину более достойную, чем ты. Я женюсь на ней. Изредка я буду писать тебе, чтобы облегчить твое справедливое горе».

Надломленная, пришла к нему Конхита, покорно целовала его руки, желала ему счастья в браке с той, которая более достойна, чем она.

Так глупы бывают благоразумные девушки, особенно, когда любят…

В течение двух недель Урака заставляла Дон Жуана томиться, петь ей серенады и, наконец, она уступила его настояниям, пошла к отцу и сказала, что хочет выйти замуж за своего поклонника.

Но Дон Гусман гневно сломал свою шпагу и воскликнул:

— Берегись, дочь моя! Этот Дон Жуан — донжуан. Если ты выйдешь за него, то я лишу тебя наследства.

Вечером в саду, когда было так темно, что цветы гранатовых деревьев не казались более красными, Урака среди поцелуев шепнула Дон Жуану, что отец не соглашается на их брак.

Опять Дон Жуан воскликнул: «Черт подери!» и схватился за шпагу. Его уязвленное самолюбие так сильно страдало, что он даже забыл о своем обещании написать Конхи-те. Покинутая девушка лежала на каменном полу своей комнаты, рвала на себе волосы и спрашивала, чем она провинилась перед своим возлюбленным, на которого продолжала молиться, что он наказывает ее таким жестоким молчанием.

Она не знала, что Дон Жуан не считает себя связанным честным словом по отношению к женщине.

Урака же позволяла целовать себе губы и руки, и это казалось ей приятным, а втихомолку зорко поглядывала кругом и искала другого жениха, более желательного ее отцу, так как имела твердое намерение не лишиться наследства.

Так благоразумны бывают глупые девушки, особенно в любви…

Дон Жуан ничего не подозревал. Он потерял терпение и решил силой увезти свою красавицу.

В одну темную ночь, которая была темней волос Ураки и непроницаемее ее души, он проник в дом, смертельно ранив шпагой мужчину, который вышел ему навстречу.

Урака прибежала со свечой и, как полагается, бросилась на тело отца.

— Пойдем, пойдем же! Теперь ты моя! — воскликнул Дон Жуан, стараясь поднять ее.

Но она цеплялась еще сильнее, подняла голову и прорыдала:

— Ни за что до вскрытия завещания. Если окажется, что наш брак влечет за собой лишение наследства, то я должна, о дорогой мой возлюбленный, отказаться от тебя! Имей терпение до вскрытия завещания!

После этих глубоко прочувствованных слов она снова отдалась своему горю.

Погруженный в глубокую задумчивость, Дон Жуан шел по улице… Время до вскрытия завещания казалось ему таким долгим.

Тогда вдруг он вспомнил о Конхите и о ее неизменной, терпеливой, покорной любви.

Он взял свою лютню, подошел к балкону Конхиты и запел серенаду.

Несчастная вышла на балкон, закутавшись черной шалью, так что во мраке ночи виднелось только ее лицо. Оно выглядело точно бледная печальная звезда.

— Кто насмехается надо мной? — спросила Конхита.

— Это я. Я не насмехаюсь над тобой! — сказал Дон Жуан. — Открой двери! Я жажду твоего поцелуя — до вскрытия завещания Дон-Гусмана!

Так глупы бывают рассудительные мужчины, особенно в любви…

Он ждал, ждал и стучал в ворота. Но они не отворялись, и бледное лицо потонуло во мраке ночи…

Тогда Дон Жуан рассердился и на видном месте ворот начертал своей шпагой следующее: