Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность - [160]

— Я вовсе на тебя не думаю, — тут же выпалила Пинки. — Честное слово, дорогой.

— Пинки! И я тебя тоже ни в чем не подозреваю. Ни на секунду. И я не верю, что это Аннелида или Ричард. А ты?

— Ни в коем случае, — твердо заявила она. — Ни за что и никогда!

— Что ж, — продолжил Берти, ободренный доверием Пинки. — Хотелось бы знать, может, все-таки кто-то из вас думает, что это я? — Ответом ему было молчание. — Что ж, премного благодарен. Спасибо вам всем. А теперь… Может, позволите мне высказать свои предположения о том, кто мог бы… кого внезапно могли спровоцировать на столь ужасный поступок?

— Ну, допустим, меня, — сказал Гэнтри. — Я парень горячий, вспыльчивый.

— Да, Тимми, дорогой, тебя! Но лишь в состоянии крайнего раздражения, когда кровь бросилась в голову, в слепом припадке гнева, а вовсе не намеренно и с холодным расчетом. А тут картина складывается совсем другая. Для такого дела больше подходит человек крайне расчетливый и холодный, как айсберг, согласны?

Тут все вдруг почувствовали себя крайне неловко, избегали смотреть друг на друга.

— Боюсь, Берти, все это лишь досужие домыслы, — заметил Марчант. — Окажи такую любезность, принеси мне выпить.

— Да, конечно, — и Берти послушно отправился за выпивкой.

Гэнтри взглянул на Ричарда и сказал:

— Судя по всему, нет никакой связи, ну, не считая шока от смерти Мэри, между трагической гибелью Чарльза и ее убийством. — Все молчали, и он недовольным тоном добавил: — Хотя… все-таки есть! Доктор Харкнесс, вы ведь там были.

Доктор Харкнесс поспешил ответить:

— Понятия не имею, что там на уме у Аллейна.

— А где этот наш ходячий монумент, эта наша старая задница, господин полковник? Куда он вдруг испарился? — спросил Гэнтри. — Извини, Дики, он вроде бы твой приятель, да?

— Он… Да, — после продолжительной паузы ответил Ричард. — Так и есть, приятель. Думаю, он с Аллейном.

— Нет, — холодно заметил Марчант. — Надеюсь, уже под арестом.

— Ничего подобного, — возразил Ричард. Повернулся спиной к Марчанту и уселся рядом с Аннелидой на диван.

— О господи! — вздохнул Берти. — До чего же долгий и утомительный выдался день. И странно, что я до сих пор почему-то испытываю страх. Впрочем, не важно. Toujours l’audace[68].

Ручка двери в холл повернулась. Все вздрогнули. Вошла Флоренс, обогнула кожаную ширму.

— Подождите немного, — сказал сопровождавший ее констебль и вышел. Филпотт откашлялся.

— Входи, Фло, — приветствовал ее Ричард. — Входи, присаживайся.

Она холодно взглянула на него, прошла в самый дальний угол комнаты и уселась на маленький стульчик. Пинки, судя по всему, собиралась как-то ее приободрить, но порыв этот ничем не закончился, и в комнате вновь воцарилась напряженная тишина.

Ее прервал тот же звук: чья-то тяжелая поступь. Берти приподнялся из кресла, раздосадованно ахнул и снова погрузился в кресло. В гостиную вошел полковник Уорендер — он держал спину прямо и ни на кого не смотрел.

— А мы тут как раз о вас говорили, — нервно сообщил Берти.

Ричард поднялся.

— Иди сюда, к нам, — сказал он и придвинул к дивану стул.

— Спасибо, старина, — как-то неуверенно произнес полковник и уселся.

Аннелида наклонилась к нему и после некоторого колебания опустила ему руку на колено.

— Знаете, — тихо сказала она, — я пытаюсь уговорить Ричарда жениться на мне. Вы на моей стороне? Благословите нас?

Уорендер нахмурился и уставился на нее. Пытался что-то сказать, но безуспешно, потом крепко сжал ее ручку в своей огромной ладони и воскликнул:

— Вот осел неуклюжий! Сделал вам больно, да? И конечно… я вас благословляю.

— Вот и чудненько, — Аннелида взглянула на Ричарда. — Ну что, попался? Теперь не отвертишься, дорогой!

В холле послышались мужские голоса.

— О господи! — пробормотала Пинки. В ответ на это Гэнтри воскликнул: — Я тебя умоляю!

Марчант быстро допил виски, капрал полиции Филпотт вскочил на ноги. Через секунду или две Флоренс тоже поднялась.

На этот раз из-за кожаной ширмы появился Аллейн.

В комнате было только одно место, откуда он мог видеть всех стразу, — коврик перед камином. И он подошел и встал на него, сразу превратившись в центральную фигуру среди этого разношерстного сборища.

— Прошу прощения за то, что заставил вас так долго ждать, — начал Аллейн. — Но это было вызвано крайней необходимостью, и обещаю, что теперь уж точно надолго не задержу. Вплоть до недавнего времени все вы без исключения были важными персонами, с точки зрения полиции, разумеется. Именно от вас мы надеялись получить фрагменты информации и сложить их в цельную картину. Теперь картина сложилась, и наше не слишком успешное сотрудничество подошло к концу. Завтра состоятся предварительные слушания, и присутствие на них большинства из вас обязательно. Жюри присяжных выслушает ваши и мои показания, можно лишь гадать, какие выводы они из этого сделают. И, на мой взгляд, все вы слишком глубоко вовлечены в это дело, чтобы уклониться. Да уже некоторые из вас подозревают других, ничуть не виновных. На мой взгляд, это одно из тех дел, где истина, добытая любой ценой, окажется в конечном счете менее разрушительной, нежели все эти смутные разъедающие душу догадки. Ибо все вы должны знать, — продолжил Аллейн, — должны понимать, пусть даже не желаете признавать этого, — тут он бегло взглянул на Ричарда, — что это было все-таки убийство.