Пендервики весной - [70]

Но тут показался автобус – наконец-то! Вот он уже обгоняет Ника. Всё хорошо. Автобус поравняется с остановкой раньше Ника, Бетти сядет и поедет, а Ник даже не узнает. Скорее, автобусик, скорее, скорее! Как только автобус, рыча, подкатил к остановке, Бетти, стараясь держаться к Нику спиной и прикрываясь от него рюкзаком как щитом, вышла из-под навеса. Завизжали тормоза, затикали дворники, лязгнула, открываясь, дверь.

Бетти метнулась к двери, но дорогу ей преграждала женщина, спускавшаяся медленно, осторожно, ступенька за ступенькой. А Ник подбегал всё ближе… ближе… всё, путь свободен! Бетти запрыгнула в автобус, заплатила за билет и побежала назад, в самый конец, как можно дальше от Ника. Двери захлопнулись, уф-ф!

Двигатель уже завёлся, но что это? Водитель опять открывает двери, на подножку вскакивает Ник и поднимается по ступенькам, с него течёт.

Осталась одна-единственная надежда: у Ника нет с собой денег! Не дыша, Бетти смотрела, как он хлопает себя по пустым карманам и подкупающе улыбается водителю, но водитель подкупаться не желает, ему нужны деньги за проезд, а все эти улыбки и все эти армейские футболки его не интересуют. Вж-ж – тук!.. Двери снова открылись, чтобы изгнать Ника из автобуса. Но тут какая-то девушка с переднего сиденья встала и заплатила водителю за билет Ника – наверное, надеялась, что он сядет рядом с ней и осветит этот мрачный день своей неотразимой Гейгер-улыбкой.

Если девушка была разочарована, что Ник не сел с ней рядом, а отправился в конец автобуса, то это не шло ни в какое сравнение с тем, что пережила Бетти, когда весь её план бегства, такой жизненно важный, сложный и продуманный, в одну секунду сгорел дотла. Она прижалась лбом к стеклу и не оборачивалась.

– Можно рядом с тобой сесть? – спросил он.

– Нельзя.

– Спасибо, – сказал он и плюхнулся на сиденье. – Куда направляемся?

– Автобус едет в Вутон.

– Вот как, значит. Вместо школы – Вутон. А родители, я полагаю, не в курсе, где сейчас находится их дочь? – Бетти не ответила, и он продолжал: – Я думал, мы договорились. Ты обещала больше не убегать.

– Я обещала не перебираться через ручей в Квиглином лесу, а не про автобусы. – Бетти понимала, что она говорит сейчас как капризный ребёнок – как Лидия, когда у неё плохое настроение. Но она ничего не могла с собой поделать.

– Бетти, ты ведь понимаешь, что я не могу позволить тебе уехать? Давай я отведу тебя обратно в школу.

– Школа уже началась, поздно. – Она уже плакала.

– Ничего: поздно, не поздно, я их уговорю, – сказал Ник. – У вас там на входе по-прежнему сидит миссис Томпсон? Ну вот, она наверняка меня помнит. Я дарил ей цветы – в качестве возмещения за кучу неприятностей, в которые я каждый день ввязывался. Цветы, естественно, утаскивал у мамы с клумбы. Не плачь и расскажи мне, что происходит.

– Ничего не происходит, – всхлипнула она. – Я не могу тебе рассказать.

– А кому можешь?

– Никому. Все и так знают. Одна я не знала. – Она плакала и плакала.

– Вообще не понимаю, что ты говоришь.

– А нечего понимать. Всё прекрасно.

– Ну да, ну да. Потому ты и плачешь. – Ник посмотрел в окно. – Так, слушай меня. На следующей остановке мы выходим. Там дождёмся автобуса в обратную сторону и доедем до улицы Гардем. Дальше выбирай. Или я веду тебя в школу, где ты должна сейчас находиться, или домой, к родителям.

– Родителей нет дома, они на работе.

– Ничего, я им позвоню. Я в любом случае обязан им позвонить и сказать, что ты собиралась уехать из города и что я тебя перехватил. И расскажу им про твои подвиги в Квиглином лесу. Надо было сразу. Всё, давай выбирайся. – Он встал и махнул водителю, что они выходят. – Предупреждаю: или ты выйдешь сама, или я вынесу тебя из автобуса на руках. Ты меня знаешь.

– Как я ненавижу, что я такая маленькая и не могу ничего важного!.. – Бетти рыдала. – Ненавижу, ненавижу!

– Знаю, дружище. Пошли.

На той остановке, где они вышли, не было ни укрытия, ни навеса – только табличка «Автобус» на столбе. Они молча стояли под дождём, Бетти всхлипывала, Ник был полон решимости доставить её в безопасное место. Что он в итоге и сделал – после того как они доехали (Бетти заплатила за себя и за него) и автобус остановился на углу улицы Гардем. Возвращаться в школу она отказалась, поэтому он довёл её до дома и, отправив переодеваться в сухое, позвонил её родителям – пока они мчались домой, а он ждал на кухне, на пол с него натекла целая лужа.

К тому времени, когда примчались родители, Бетти была уже наверху, в своей комнате, в постели. Ни на какие их встревоженные вопросы она не отвечала. Куда она пыталась уехать и зачем, не объясняла. Вернуться в школу, когда родители предложили отвезти её туда к следующему уроку, отказалась. Что с ней, заболела? Нет, просто устала – в подтверждение чего она пролежала весь день в постели, только вечером спустилась к ужину, с которым быстро молча расправилась и сразу же поднялась обратно к себе.

Когда назавтра Бетти опять отказалась идти в школу, Ианта отвезла её к семейному врачу, который ничего у неё не нашёл, но на всякий случай взял кровь на анализ. Никто не любит, когда у него берут кровь, но Бетти было всё равно. Знакомый густой туман теперь защищал её от всего остального мира, приглушая свет, цвета, звуки и ощущения. Бетти уже не пыталась отогнать от себя этот туман, а завернулась в него как в одеяло и взяла его к себе наверх, когда они приехали от врача.