Пендервики на улице Гардем - [3]
— Всё равно, в следующий раз жди внутри!
— Хорошо. Только сегодня я не могла внутри. Потому что я сильно-сильно хотела тебе показать… — Бетти подняла обмотанный лейкопластырем пальчик. — Видишь? Это я порезалась, когда мы лепили из глины.
Розалинда поймала пальчик и поцеловала его прямо в лейкопластырь.
— Очень было больно?
— Да. — Бетти гордо кивнула. — Кровь капала прямо на глину. А другие девочки как испугаются, как закричат!
— Здорово. — Розалинда помогла Бетти вдеть руки в лямки голубого рюкзачка. — А теперь домой! Будем готовиться к приезду тёти Клер.
Обычно Розалинда и Бетти брели домой не торопясь: останавливались около вечнозелёного сассафраса — разглядывали рассечённые листочки, похожие на маленькие варежки, — а после дождя бродили по водостоку, где воды было ровно столько, чтобы можно было по ней шлёпать, но не зачерпывать в сапоги. А ещё был далматинец, который страшно лаял из-за забора, а на самом деле просто хотел, чтобы его потрепали за ухом, и трещины в тротуаре, через которые надо непременно перепрыгивать, и коричневый дом, весь в цветах, и столбы, на которых иногда появляются объявления о пропаже кошек или собак. Бетти всегда изучала эти объявления очень внимательно и спрашивала: почему хозяева так плохо смотрят за своими животными?
Но сегодня они спешили домой и ни на что не отвлекались — тётя Клер приезжает! Только раз притормозили: Бетти решила отнести в сторонку одного глупого червяка, который выполз прямо на тротуар. Вскоре они уже сворачивали на свою родную улицу Гардем. Улица Гардем — маленькая, всего пять домов, но сёстры Пендервик знали и любили её всю до сантиметрика: ведь они жили на ней с самого рождения. Даже сейчас, когда они так торопились домой, Розалинда замедлила шаг, чтобы полюбоваться гордостью Гардема — пятью высокими раскидистыми клёнами.
Вот они, все как на ладони. У каждого дома — свой клён. Дома, правда, были построены давно и уже успели состариться, и стояли они не по линеечке, а как попало. Но всё равно это были хорошие, крепкие, удобные дома, и хозяева за ними следили. А когда идёшь по улице, кто-нибудь из соседей обязательно тебе улыбается и приветливо машет рукой. Сначала мистер Коркхилл — вон он, косит траву на своём газоне перед домом. Дальше миссис Гейгер — она возвращается из магазина, у неё машина доверху набита продуктами. А дальше Розалинда уже не смотрела и не махала в ответ, потому что Бетти вдруг припустила вперёд во весь дух.
— Скорей! Скорей! — донеслось до Розалинды. — Я уже его слышу!
Это тоже было частью привычного ритуала. Пёс Пендервиков (которого так и звали: Пёс) чувствовал, когда Бетти подходит к дому, и каждый раз поднимал шум на всю улицу. Так что домой сёстры не пришли, а примчались. Когда Розалинда отперла дверь, Пёс бросился к Бетти с таким восторженным лаем, будто она не в садик ходила, а сто лет пропадала неизвестно где.
Розалинда с трудом затащила Пса обратно в дом, все трое — Розалинда, скачущий Пёс, пританцовывающая Бетти — переместились из прихожей в гостиную, оттуда в кухню, — и наконец Розалинда, распахнув дверь, вытолкала счастливую парочку во двор. Уфф!.. Она прислонилась спиной к двери, чтобы перевести дух. Скоро придётся готовить полдник для Бетти, но в ближайшие несколько минут можно заняться своими делами. Например, тестом для пирога. Розалинда уже решила, что она будет сегодня печь: ананасовый перевёртыш.
Тихонько напевая, Розалинда достала с полки семейную поваренную книгу. Её когда-то подарили маме с папой на свадьбу, и она вся была в маминых карандашных пометках. Розалинда знала эти пометки наизусть, у неё даже были свои любимые — вот например, рядом с рецептом сладкого картофеля в карамельном соусе: «Ужас! Сплошное издевательство над картошкой!» Рядом с рецептом ананасового перевёртыша никаких пометок не было. Но Розалинда решила: если пирог удастся, она впишет что-нибудь от себя. Она иногда так делала.
— «Растопить четверть чашки масла», — прочла она. Поставив глубокую сковородку на плиту, Розалинда включила конфорку и шлёпнула на сковородку брусок сливочного масла. Масло тут же начало таять и потрескивать, и кухня наполнилась восхитительным ароматом рождающегося пирога. — «Добавить чашку коричневого сахара». — Она отмерила сахар и высыпала его в растопленное масло. — «Размешать до полного растворения».
Полное растворение произошло очень быстро. Отставив сковородку в сторону, Розалинда вскрыла банку с консервированными ананасами и выложила ананасовые колечки в сахарно-масляную смесь. Потом отступила на шаг и полюбовалась результатом.
— Отлично, Рози, — сказала она сама себе. — Ты просто волшебница!
Она напевая вернулась к поваренной книге. Тут ей вдруг подумалось: почему это во дворе так подозрительно тихо? Розалинда выглянула за дверь. Ясно почему: Бетти и Пёс спрятались в кустах форзиции, высаженных между двумя участками, и шпионят за соседями. Розалинда нахмурилась. Ладно бы это ещё были Туттлы, соседи справа, — Туттлы живут на улице Гардем всю жизнь и знают Бетти и Пса как облупленных. Даже если бы эта парочка подкралась к их окну подсмотреть, что у них лежит на тарелках, — Туттлы и то бы не рассердились. Посмеялись бы и всё. Но нет же, Бетти и Псу приспичило шпионить за Ааронсонами — новыми соседями, которые только-только въехали в дом слева от Пендервиков. Этот дом долго пустовал, и сёстры возлагали на него большие надежды. Хорошо бы он достался какой-нибудь большой семье, думали они. И чтобы детей побольше — чем больше, тем лучше. Однако Ааронсоны оказались совсем маленькой семьёй: мама и сын, который ещё и ходить-то толком не умеет. И всё. Папа у них умер ещё до рождения сына. Зато и мама, и мальчик — оба с рыжими волосами. Ладно, будут теперь свои рыжие на улице Гардем, и на том спасибо. Хотя цвет волос, конечно, не главное в человеке, это понятно. Мистер Пендервик и миссис Ааронсон уже кивали друг другу при встрече — они оба преподавали в местном университете, он ботанику, а она астрофизику, — но официального знакомства с соседями ещё не было.
