Пендервики на Чаячьем Мысу - [63]

– Больше я её не видел, – закончил Алек. – Но я не знал, что, когда она сбежала от меня, она была беременна. Она и сама этого не знала. А когда узнала, решила мне ничего не говорить.

Джеффри сидел тихо, неподвижно, только его пальцы иногда судорожно подёргивались, будто порывались сквозь крышку дотянуться до клавиш. Наконец он обернулся к Скай и, скинув её руку со своего плеча, сказал:

– Он говорит, что он мой отец.

– Я знаю.

– А почему мне не сказала?

– Потому что я попросил её молчать, – ответил вместо Скай Алек. – Сначала я должен был сам во всём убедиться – встретиться с Брендой.

– С моей мамой, – поправил его Джеффри, будто давая понять, что у Алека нет права называть её по имени.

Скай снова обняла его за плечо.

– Джеффри, как ты не понимаешь? Алек был на ней женат.

Алек достал из бумажника сложенный вчетверо тетрадный листок и протянул Джеффри.

– И ещё я разговаривал с Черчи. Она попросила передать тебе вот это письмо.

Джеффри забрал письмо осторожно, будто боясь нечаянно дотронуться до Алека, и спросил:

– А мама? Она что-нибудь мне передала?

Алек покачал головой.

– Она была слишком расстроена… Нет, она ничего не передавала. Мне очень жаль.

– Мне не нужна ваша жалость, – неожиданно резко ответил Джеффри. Потом встал и быстрым шагом вышел на террасу.

Он стоял там и читал письмо, а Скай, глядя на его ссутуленную спину, чувствовала себя совершенно беспомощной. Ей хотелось разозлиться, раскричаться, но она держала себя в руках – ради дружбы. И ещё потому, что она застаршая. И ещё она боялась, что если начнёт сейчас злиться и кричать, то не сможет остановиться.

Джеффри дочитал письмо, сунул его в карман и вернулся.

– Скай, ты помнишь, как мы загадывали желания? Вечером, у костра? Я тогда загадал, что если я когда-нибудь отыщу своего папу, то чтобы он оказался вот такой, как Алек. Как думаешь, это бог огня решил надо мной так подшутить?

– Джеффри, не надо…

Но он уже обернулся к Алеку.

– Ну и что, что моя мама вам про меня не рассказала? Вы должны были спросить! Должны были знать.

– Ты прав. Я должен был знать. Какой же я, оказывается, кретин.

– Да, оказывается. Я, наверно, лучше пойду, – сказал Джеффри, но вместо этого шагнул ближе, и лицо у него сделалось злое и беспощадное, Скай ни разу его таким не видела. – У меня есть бабушка с дедушкой?

– Да. И два дяди.

– А братья и сёстры?

– Только двоюродные.

– А родные?

– Родных нет.

– Вы уверены?

– Понимаю, – сказал Алек. – Я это заслужил. Но, Джеффри, мы с тобой попробуем наверстать… Обещаю, я всё сделаю…

– А я-то гадал, почему моя мама так ненавидит музыку. Оказывается, это из-за вас! Наверстать, да? – Сжав кулаки, Джеффри изо всей силы ударил себя по коленкам. – Как, как можно наверстать – все эти годы?

– Не знаю как, но я постараюсь. Джеффри, послушай меня, пожалуйста… Понимаешь, у меня тоже было одно желание. Оно появилось, когда мы с тобой познакомились, почти с самого первого дня. Чтобы если у меня будет сын, то он был бы – вот как ты.

Джеффри отвернулся от Алека. И тихо спросил:

– Чего вы от меня хотите?

– Пожалуйста, позволь мне любить тебя. Просто любить. Заботиться о тебе.

– Нет. – Джеффри медленно покачал головой. – Слишком поздно.

Он тихо шагнул за дверь, но, оказавшись на террасе, вдруг сорвался с места и исчез из виду – Скай даже не успела опомниться.

– Что мне делать? – Она взволнованно обернулась к Алеку.

– Беги за ним. Твоей тёте я всё объясню.

– А как же вы?

– Это неважно… Главное сейчас – Джеффри. Беги!

Джеффри мчался по Океанскому бульвару. Скай рванула за ним: она боялась, что если она его упустит, если потеряет из виду, то не сможет попросить у него прощения – а она должна, потому что это она виновата, всё из-за неё, надо было думать…

Вдалеке уже показался пирс, но Джеффри, не добежав до него, неожиданно изменил курс, спрыгнул с дороги куда-то вниз и исчез.

– Нет уж!.. – пробормотала Скай и припустила ещё быстрее. Домчав до того места, где несколько секунд назад исчез Джеффри, она скатилась по галечной насыпи и продолжала преследование – он теперь удалялся от дороги, перескакивая с камня на камень. Наконец он добрался до последнего камня, утёсом нависающего над водой, и уселся на него – лицом к океану.

Поскольку он никуда больше не бежал, да и бежать дальше было некуда, Скай тоже остановилась. Некоторое время она балансировала на верхушке своего камня и наблюдала за Джеффри, пытаясь привести мысли в порядок. Но никакого порядка не получалось, потому что в мозгу у неё опять кружилась та же бешеная карусель, только теперь она кружилась вокруг слова «прости». «Прости, прости, прости» – вот что она ему скажет! И, определившись с этим самым главным словом, Скай начала осторожно пробираться по скользким камням в его сторону.

Когда до Джеффри оставалось всего несколько камней, он её услышал.

– Скай, оставь меня в покое, – не оборачиваясь сказал он.

– Джеффри…

– Я не могу сейчас с тобой говорить. Уходи.

– Хорошо. Но я не оставлю тебя здесь одного. И ты бы меня не оставил, сам знаешь. Я буду рядом, у дороги, вдруг ты передумаешь.

Ещё несколько мучительных секунд Скай ждала – надеялась, что он что-нибудь ответит, и это как-то поможет ей помочь ему. Но он упорно молчал. И ей пришлось по тем же камням возвращаться назад, к дороге. Под насыпью тянулась полоска крупного песка. Скай опустилась на этот песок строго и печально, будто часовой заступил на вахту. Окружающий пейзаж тоже не располагал к весёлости. Кругом серые камни, серые облака надвигаются стеной. И вдалеке – маленькая сгорбленная мальчишеская фигурка.