Пенаты - [19]
— От «се ля ви»? — спросила Лара.
— Сели он изучал. Сель — поток грязи, смешанной с водой, прорыв талых ледниковых вод, поток, смывающий целые селения, хуже обвала, стихийное бедствие.
На вторые сутки один из сотрудников, геодезист, обещал угостить нас замечательным кофе, восстанавливающим силы и подбадривающим не хуже женьшеня. Он заваривал свой кофе сам. Напиток — названный им кофе по-гречески — был на редкость вкусен. Мы пили его и смотрели на снопы искр над костром, обычное дело, на растопку шла сухая трава, а среди трав попадались и годящиеся для устроения домашнего фейерверка, как годятся на то здешние мхи.
— Это какие мхи? — подозрительно спросила Лара. — Назовите немедленно. Я хочу маленький домашний фейерверк!
— Будет, сделаем. На следующий вечер некоторые из нас ощутили не то чтобы страх перед ночью, а, скажем, эффект присутствия. Ощущение, что мы здесь не одни, кто-то наблюдает за нами из трав, из-за кустов, из-за каменных сколов. Руководитель экспедиции спросил, не слыхали ли мы о сказочной стране Баюль. И, поскольку мы о ней слыхом не слыхивали, поведал нам: по легендам, бытующим среди жителей гор, есть где-то высокогорная страна Баюль, чьи обитатели то видимы, то невидимы, смотря с кем дело имеют; кому показываются, кому и нет. В стране Баюль все счастливы и живут не по человеческим законам, а в нерасторжимой связи с природою. Пути в эту страну нет.
Помнится, рассказ селевика, обрамленный снопами искр от кострища, запахом кофе по-гречески, панорамой горных склонов и дальних горных цепей, осененный шемаханским шатром многозвездных небес, произвел на нас особое впечатление.
А к концу следующих суток мы увидели их. Я не знаю, не снились ли они нам, может, то был массовый гипноз либо психоз от паров колдовского зелья, о котором мы бестрепетно беседуем в настоящую минуту, прихлебывая его запросто, как какой-нибудь общепитовский чай «номер тридцать шесть».
Мы называли их «снежными людьми». Самая восторженная из очевидиц звала их марсианами, а будь среди нас фантаст, он именовал бы их пришельцами или инопланетянами.
Видения, или существа, подобны были людям («антропоморфны», — сказал антрополог); отличали их от нас рост, походка да, пожалуй, черты лица. Наши снежные люди рядом с нами смотрелись как баскетбольная команда. Один из наших геологов, молодой человек под два метра, все приговаривал: «Нет, вы представляете: поворачиваюсь — и на уровне моих глаз женская грудь! Я почувствовал себя полным идиотом!» Мужчины чуть выше женщин. А ходили они особенным образом: прямо, преувеличенно прямо, особая выправка, голова задрана, как у балетных, походка плавная, величавая, пластичная. Скорость ходьбы увеличивали наподобие дельфинов — непонятно, за счет чего, вроде никаких движений не прибавляется, и не бежит, а удаляется молниеносно, уходит — и все!
Походили они на адыгейцев и на египтян — разрезом глаз, узких и вытянутых к вискам, но монголоидов не напоминали, хотя скулы чуть выделялись.
Мы видели их — или общались с ними — в течение отведенных нам для работы двух недель.
В тот вечер мы сидели, как накануне, у костра, слушая и распевая под гитару туристские песни, попивая кофе по-гречески, развлекая друг друга анекдотами, байками, бутербродами с копченым сыром и консервами. «Сиреневый туман над нами проплывает...» — и в ущельях, и на склонах действительно плавал сиреневый туман, звезды на месте, мы пели дружно и с удовольствием, хотя не знаю, как звучал наш хор со стороны. «Горы высокие, горы далекие, горы и улетающий и умирающий снег, если вы помните, где-то на свете есть город, если вы знаете, он не для всех, не для всех», — и слова наших песен казались нам исполненными глубокого смысла, ясного только посвященным, посвященным в туристское братство, в кочевое очарование экспедиций, в жизнь вне городского комфорта, — но как бы на время; думаю, ни эскимосы, ни горцы ничего такого не поют, живут в природе, как могут; а мы были ни гости, ни хозяева — путешественники, наблюдатели, почти кондотьеры, те самые «странные люди», как в песне пелось. «Если им больно, не плачут они, а смеются, если им весело, вина хорошие пьют. Снег набегает, и волосы женские вьются, и неустроенность им заменяет уют». Если хотите знать, сие четверостишие было нашим кредо, нашим девизом, нашим штампом поведения; я до сих пор не могу избавиться от его влияния, веду себя в соответствии с его указаниями, хотя теперь мне все больше и больше нравятся люди, которые, знаете ли, плачут, когда им плохо, и смеются, когда им весело, а не водяру жрут.
— Стареете, юноша, — сказал прозаик.
— В общем, именно на словах «заменяют уют» мы увидели: метрах в пяти проходят двое, одетые... в комбинезоны, что ли, в обтяжку; проходили мимо, царственно, плавно, как, думаю, цари зверей ходят по широтам своих ареалов мимо прочих тварей. Один из них обратил к нам лицо свое и спокойно посмотрел на нас — ни испуга, ни удивления. Гитарист перестал играть, песня разладилась, мы обмерли. Два существа зашли за скальный выступ и скрылись, словно гора расступилась перед ними, либо они соизволили испариться.
Особенность и своеобразие поэзии ленинградки Натальи Галкиной — тяготение к философско-фантастическим сюжетам, нередким в современной прозе, но не совсем обычным в поэзии. Ей удаются эти сюжеты, в них затрагиваются существенные вопросы бытия и передается ощущение загадочности жизни, бесконечной перевоплощаемости ее вечных основ. Интересна языковая ткань ее поэзии, широко вобравшей современную разговорную речь, высокую книжность и фольклорную стихию. © Издательство «Советский писатель», 1989 г.
Наталья Галкина, автор одиннадцати поэтических и четырех прозаических сборников, в своеобразном творчестве которой реальность и фантасмагория образуют единый мир, давно снискала любовь широкого круга читателей. В состав книги входят: «Ошибки рыб» — «Повествование в историях», маленький роман «Пишите письма» и новые рассказы. © Галкина Н., текст, 2008 © Ковенчук Г., обложка, 2008 © Раппопорт А., фото, 2008.
Роман «Покровитель птиц» петербурженки Натальи Галкиной (автора шести прозаических и четырнадцати поэтических книг) — своеобразное жизнеописание композитора Бориса Клюзнера. В романе об удивительной его музыке и о нем самом говорят Вениамин Баснер, Владимир Британишский, Валерий Гаврилин, Геннадий Гор, Даниил Гранин, Софья Губайдулина, Георгий Краснов-Лапин, Сергей Слонимский, Борис Тищенко, Константин Учитель, Джабраил Хаупа, Елена Чегурова, Нина Чечулина. В тексте переплетаются нити документальной прозы, фэнтези, магического реализма; на улицах Петербурга встречаются вымышленные персонажи и известные люди; струят воды свои Волга детства героя, Фонтанка с каналом Грибоедова дней юности, стиксы военных лет (через которые наводил переправы и мосты строительный клюзнеровский штрафбат), ручьи Комарова, скрытые реки.
История петербургских интеллигентов, выехавших накануне Октябрьского переворота на дачи в Келломяки — нынешнее Комарово — и отсеченных от России неожиданно возникшей границей. Все, что им остается, — это сохранять в своей маленькой колонии заповедник русской жизни, смытой в небытие большевистским потопом. Вилла Рено, где обитают «вечные дачники», — это русский Ноев ковчег, плывущий вне времени и пространства, из одной эпохи в другую. Опубликованный в 2003 году в журнале «Нева» роман «Вилла Рено» стал финалистом премии «Русский Букер».
В состав двенадцатого поэтического сборника петербургского автора Натальи Галкиной входят новые стихи, поэма «Дом», переводы и своеобразное «избранное» из одиннадцати книг («Горожанка», «Зал ожидания», «Оккервиль», «Голос из хора», «Милый и дорогая», «Святки», «Погода на вчера», «Мингер», «Скрытые реки», «Открытка из Хлынова» и «Рыцарь на роликах»).
В книгу Натальи Галкиной, одной из самых ярких и своеобразных петербургских прозаиков, вошли как повести, уже публиковавшиеся в журналах и получившие читательское признание, так и новые — впервые выносимые на суд читателя. Герои прозы Н. Галкиной — люди неординарные, порой странные, но обладающие душевной тонкостью, внутренним благородством. Действие повестей развивается в Петербурге, и жизненная реальность здесь соседствует с фантастической призрачностью, загадкой, тайной.
Таиланд. Бангкок. Год 1984-й, год 1986-й, год 2006-й.Он знает о себе только одно: его лицо обезображено. Он обречен носить на себе эту татуировку — проклятие до конца своих дней. Поэтому он бежит от людей, а его лицо всегда закрыто деревянной маской. Он не знает, кто он и откуда. Он не помнит о себе ничего…Но однажды приходит голос из прошлого. Этот голос толкает его на дорогу мести. Чтобы навсегда освободить свою изуродованную душу, он должен найти своего врага — человека с татуированным тигром на спине. Он должен освободиться от груза прошлого и снова стать хозяином своей судьбы.
Откуда мы здесь? Как не потерять самое дорогое? Зачем тебе память? Кто ты? Сборник художественных рассказов, антиутопий, миниатюр и философских задач разделен на две части. Одна с рассказами, которые заставят Вас обратить внимание на важные вещи в жизни, о которых мы часто забываем в повседневности будней, задуматься над проживаемой жизнью и взглянуть на жизнь с другой точки зрения. Другая часть наполнит настроением. Это рассказы с особой атмосферой и вкусом.
Эта книга написана для тех, кто очень сильно любил или все еще любит. Любит на грани, словно в последний раз. Любит безответно, мучительно и безудержно. Для тех, кто понимает безнадежность своего положения, но ничего не может с этим сделать. Для тех, кто устал искать способ избавить свою душу от гнетущей и выматывающей тоски, которая не позволяет дышать полной грудью и видеть этот мир во всех красках.Вам, мои искренне любящие!
«Одиночество среди людей обрекает каждого отдельного человека на странные поступки, объяснить смысл которых, даже самому себе, бывает очень страшно. Прячась от внешнего мира и, по сути, его отрицая, герои повести пытаются найти смысл в своей жизни, грубо разрушая себя изнутри. Каждый из них приходит к определенному итогу, собирая урожай того, что было посеяно прежде. Открытым остается главный вопрос: это мир заставляет нас быть жестокими по отношению к другим и к себе, или сами создаем вокруг себя мир, в котором невозможно жить?»Дизайн и иллюстрации Дарьи Шныкиной.
Человечество тысячелетиями тянется к добру, взаимопониманию и гармонии, но жажда мести за нанесенные обиды рождает новые распри, разжигает новые войны. Люди перестают верить в благородные чувства, забывают об истинных ценностях и все более разобщаются. Что может объединить их? Только любовь. Ее всепобеждающая сила способна удержать человека от непоправимых поступков. Это подтверждает судьба главной героини романа Юрия Луговского, отказавшейся во имя любви от мести.Жизнь однажды не оставляет ей выбора, и студентка исторического факультета МГУ оказывается в лагере по подготовке боевиков.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.В четвертый выпуск вошли произведения 21 автора, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.