«Пена дней» и другие истории - [17]

XXI

Колен вышел из дому вместе с Шиком. К Хлое они отправились пешком. Николя должен был присоединиться к ним прямо в церкви – он еще не вынул из духовки приготовленное по рецепту Гуффе блюдо, которое, как он ожидал, произведет сенсацию.

На их пути находился книжный магазин, перед которым Шик так и застыл. В центре витрины сверкал, словно драгоценность, экземпляр «Затхлости» Партра в лиловом сафьяновом переплете, украшенном гербом герцогини де Будуар.

– О! – воскликнул Шик. – Ты только погляди!..

– Что? – спросил Колен, подходя к витрине. – А, это?..

– Да… – прошептал Шик.

У него от вожделения слюнки потекли. Вскоре под ногами Шика образовался маленький ручеек и заструился к краю тротуара, обтекая неровности асфальта.

– Ну и что? – спросил Колен. – У тебя же он есть.

– Не в таком переплете… – ответил Шик.

– Да ну его к черту! Пошли, мы спешим, – сказал Колен.

– Он стоит не меньше инфлянка, а то и двух, – сказал Шик.

– Наверно, – согласился Колен, двинувшись дальше.

Шик стал рыться в карманах.

– Колен, – позвал он. – Одолжи мне немного денег.

Колен снова остановился. Он печально покачал головой:

– Тех двадцати пяти тысяч инфлянков, которые я тебе обещал, боюсь, хватит ненадолго.

Шик покраснел и опустил голову, но руку протянул. Схватив деньги, он опрометью кинулся в лавку. Колен, помрачнев, ждал его. Но увидев сияющего от счастья Шика, он снова покачал головой, правда на этот раз с сочувствием, и едва заметно улыбнулся.

– Ты просто спятил, мой бедный Шик! Сколько ты за нее отдал?

– Какое это имеет значение! – ответил Шик. – Идем, идем скорее!

Они прибавили шагу. Шик летел как на крыльях.

Возле дома Хлои толпились зеваки и с любопытством разглядывали красивый белый лимузин, который только что подкатил к подъезду. За рулем сидел шофер в свадебной ливрее, а салон был обит белым мехом, там циркулировал теплый воздух и играла музыка.

Небо по-прежнему оставалось голубым, облака – легкими и пушистыми. На дворе было еще холодно, впрочем, без особых излишеств. Зима подходила к концу.

Пол лифта вздулся у них под ногами и, конвульсивно содрогаясь, доставил Колена и Шика на нужный этаж. Двери раздвинулись. Они вышли и позвонили. Хлоя ждала их.

Кроме прозрачного лифчика, трусиков и чулок на ней было всего лишь два слоя белой кисеи и длинная тюлевая фата, ниспадающая с плеч, так что голова ее была не покрыта.

Возле Хлои стояли Ализа и Исида, одетые точно так же, только в платьях цвета воды. Их пышные волосы блестели на солнце и падали на плечи благоухающими тяжелыми волнами. Прямо глаза разбегались. Но не у Колена. Однако он не решился обнять Хлою, чтобы не нарушить гармонии ее туалета. Зато он отыгрался на Ализе и Исиде, а они, видя, как он счастлив, платьев не берегли.

Комната была заставлена белыми цветами, присланными Коленом, а на подушке раскрытой постели лежал лепесток красной розы. Запах цветов и аромат девушек сливались воедино, и Шику показалось, что он пчела в улье. У Ализы в волосах была сиреневая орхидея, у Исиды – пунцовая роза, а у Хлои – большая белая камелия. В руках Хлоя держала букет лилий, а на ее запястье, рядом с тяжелым браслетом из синего золота, поблескивали сплетенные, никогда не вянущие, будто лакированные, листья плюща. Кольцо, которое ей надели на палец при помолвке, было украшено круглыми и продолговатыми бриллиантиками, расположенными таким образом, что они составляли имя «Колен», написанное азбукой Морзе. Из огромной корзины цветов в углу высовывалась макушка кинохроникера, который отчаянно крутил ручку своей камеры.

Колен с Хлоей несколько секунд позировали ему, потом их сменили Шик, Ализа и Исида. А затем все двинулись к дверям и вошли вслед за Хлоей в лифт, трос коего сразу так растянулся, что даже не пришлось нажимать на кнопку. Надо было только всем выскочить на первом этаже, не то замешкавшийся снова взвился бы в опустевшей кабине наверх.

Шофер распахнул дверцу машины. Три девушки и Колен сели сзади, Шик – спереди, и лимузин тронулся. Люди на улице оборачивались им вслед и восторженно махали руками – им казалось, что едет президент, – а потом шли дальше, и почему-то мысли их вертелись вокруг блестящих, золоченых предметов.

До церкви было не очень далеко. Описав элегантную сердцоиду, машина остановилась у портала.

На паперти, между двумя богато орнаментированными пилястрами, Надстоятель, Пьяномарь и Священок встречали прибывших. Портал был задрапирован белыми шелковыми полотнищами, свисавшими до пола, и на этом фоне четырнадцать певунчиков танцевали балет. Они были в белых блузах, коротких красных штанишках и белых башмачках. Девочки были одеты точно так же, с той лишь разницей, что вместо штанишек на них были красные плиссированные юбочки, а в волосах у каждой торчало по красному перу. Надстоятель бил в барабан, Пьяномарь играл на флейте, а Священок задавал ритм маракасами. Припев они подхватывали все вместе. Потом Священок попытался отбить чечетку и, находясь в контрах со своим басом, смычком заставил его исполнить сверхмодный хорал на подобающую случаю музыку.

Семьюжды десять и три музыканта уже сидели наверху и играли, а колокола звенели не умолкая. Вдруг оркестр зазвучал вразнобой, потому что дирижер, увлекшись, подошел к самому краю хоров и свалился вниз. Правда, его заместитель тут же встал за пульт, и в тот миг, когда дирижер шмякнулся на каменные плиты, музыканты рванули аккорд, чтобы заглушить шум падения, но церковь тем не менее сотряслась до основания.