Пена - [66]

Макс хотел достать револьвер, но вдруг ему стало страшно прикасаться к оружию. Он вспомнил про нож. Если у него в кармане найдут нож, это будет доказательство, что он пришел убивать. Макс понимал, что надо соображать быстро, может, он успеет придумать, как спастись. Но вдруг ему стало все равно: «Проклял меня святой человек!..» Голова отяжелела, ноги стали как ватные. Все, это конец… Внутренний враг победил. Макс даже забыл, что собирался сделать. Но вдруг вспомнил. Схватил пиджак, встряхнул. На пол упало что-то тяжелое, и в тот же миг он услышал стремительные шаги. Дверь распахнулась, и в комнату ворвались стойковый, дворник и какой-то человек в штатском.

— Руки вверх! — гаркнул стойковый, выхватывая из ножен шашку.

Макс медленно поднял руки.

2

^Через пару дней в карете с зарешеченными окнами Макса перевезли в Арсенал. Был вечер. Все происходило в точности как во сне, который он видел десятки, а может, и сотни раз: он поднимается по ступеням с обитыми железом краями. Открывается дверь, и его вталкивают в камеру с серыми стенами и топчанами посредине. Душно, окна, затянутые проволочной сеткой, пропускают слишком мало воздуха и света. Макс едва различает человеческие фигуры в серых штанах и куртках. Лица тоже кажутся серыми. Все молча смотрят на него. Это судьба. Он почувствовал, как его охватывает что-то вроде раскаяния и трепета. Приехав в Варшаву, Макс своими руками сделал все, чтобы его сон сбылся…

<1967>

Пена и подводные камни

Представлять русскому читателю Исаака Башевиса Зингера нет необходимости: великого еврейского писателя, лауреата Нобелевской премии, издают в России больше четверти века. Помню, что несколько рассказов, переведенных с идиша Л. Беринским и напечатанных в 1989 году в «Иностранной литературе», произвели, пожалуй, не менее сильное впечатление, чем «Улисс» Джойса, опубликованный в том же году и в том же журнале. Затем, в 1990-м, в журнале «Урал» был напечатан роман «Шоша», как ни странно, в переводе с английского. В 1991-м роман и рассказы вышли под одной обложкой[102]. Так получилось, что первая в России книга Башевиса появилась в год его смерти.

За книгой «Шоша» последовали другие, тоже переведенные с английского. Даже возникла легенда, будто бы Башевис запрещал переводить свои произведения с идиша, считая их черновиками, не заслуживающими внимания. С такой точкой зрения трудно согласиться. Во-первых, никто из ее сторонников ни разу не привел точной цитаты или ссылки на какое-нибудь высказывание Башевиса о том, с какого языка его надо переводить. Во-вторых, даже если допустить, что Башевис, прожив в Америке десятки лет, испытывал трудности с английским языком и не мог на нем писать, все равно непонятно, зачем публиковать оригиналы, если это всего лишь черновики. Конечно, Башевис Зингер не возражал против переводов с английского, зная, что в мире гораздо больше переводчиков с этого языка, чем с идиша, но, видимо, не более того. Стоит также добавить, что Башевис Зингер — блестящий стилист. Его идиш великолепен. Писатель мастерски использует все ресурсы родного языка, виртуозно играет в разных регистрах. Его произведения насыщены идиоматикой, словарный запас поражает, языковые характеристики героев ярки и точны. Башевис при необходимости использует устаревшую или диалектную лексику, английские заимствования, которыми насыщен идиш в Америке, просторечие и даже воровской жаргон. Невозможно представить себе, чтобы писатель считал черновиками свои тексты, где каждая фраза отточена до блеска, и называл окончательной версией английский перевод, обычно старательный, но пресный. Правда, талант Башевиса как стилиста ярче проявляется в его рассказах, чем в романах, но это не меняет сути дела.

Нужно также сказать, что переводы на английский далеко не всегда точны. Иногда в английском переводе или, если угодно, в английской версии выброшены целые главы, как, например, в романе «Семья Мускат»[103]. Кроме того, работая с английским текстом, переводчики часто искажают незнакомые им еврейские реалии, поэтому можно вообразить, насколько русские тексты оказываются далеки от того, что в действительности написал Башевис Зингер.

А ведь еще в 1976 году, задолго до переводов Беринского, в Израиле вышел роман Башевиса «Раб», переведенный Рахилью Баумволь с языка оригинала и несколько лет назад переизданный в России[104].

К счастью, в последнее время ситуация изменилась, Башевиса снова стали переводить на русский с идиша. И вот — еще одна книга, роман «Пена». Впервые, под псевдонимом И. Варшавский, «Пена» была напечатана в газете «Форвертс» в 1967 году. После Холокоста прошло более двадцати лет, от «старого дома», как еврейские иммигранты в Америке называли Восточную Европу, не осталось камня на камне. Мир изменился, и еврейская литература тоже не могла остаться прежней. Другим стал и ее читатель: идиш, который еще недавно многие презрительно именовали жаргоном, языком извозчиков, сапожников и прачек, превратился в язык интеллектуалов, хорошо знакомых с мировой литературой и историей, но не забывших своих корней. Таким в шестидесятые годы прошлого века был читатель нью-йоркской газеты «Форвертс», тель-авивского журнала «Ди голдене кейт», где Башевиса Зингера тоже печатали, и московского журнала «Советиш Геймланд», где он не мог печататься, даже если бы хотел, потому что никогда не скрывал своей антипатии к коммунизму и в СССР считался «реакционным». Только в последнем, сдвоенном 11/12-м номере «Советиш Геймланд» за 1991 год уже после смерти Башевиса Зингера были опубликованы два его рассказа, «Кукареку» и «Огонь».