Пелевин и поколение пустоты - [4]

В самом СССР сосуществовали так же, как, вероятно, и до советской власти, две страны: официальная и полуподпольная. Анна Ахматова писала про «две России», встретившиеся после хрущевского разворота, – «сидевшую и сажавшую». Но времена поменялись, поменялись и две России.

Сажали теперь избирательно, а не чохом. Власть и народ достигли очередного консенсуса лет на двадцать. Ложь снаружи, полуправда в семейном кругу, истина – где-то на страницах книг, которых появилось в свободном доступе гораздо больше, чем в предыдущее десятилетие.

Шестидесятые – время надежд не только для увязающей во Вьетнаме Америки. Косыгинские реформы, «Голубые огоньки», мини-юбки. При том, что параллельно с этим тот же Бродский отправлялся в ссылку за тунеядство, а диссиденты Юлий Даниэль с Андреем Синявским еще дальше – за публикацию своих художественных произведений.

Пелевинское раннее детство пришлось на последний подъем в истории Советского государства, когда простым людям было относительно сносно, умным – многое понятно, а наблюдательным открывалась бездна абсурда, на котором всегда хорошо заваривать сюжеты.

Но Пелевин это пропустил. Он еще был маленький.

Сын артиллериста

Отец писателя Олег Пелевин родился в 1930 году в Днепропетровске и всю жизнь был связан с военным делом. В 1948 году, через год после окончания десятилетки, поступил в Киевский политехнический институт. За полгода до его окончания был призван в армию. Затем, уже со званием «техник-лейтенант», поступил слушателем пятого курса факультета реактивного вооружения Артиллерийской академии им. Дзержинского.

Окончив академию, получил воинское звание «инженер-лейтенант» и диплом инженера-механика специалиста по артиллерийским приборам. Оттуда в 1954-м попал в распоряжение главнокомандующего войсками ПВО страны. Два года был начальником группы технического обеспечения зенитно-ракетного полка в поселке Нудоль Клинского района Московской области. Затем вплоть до 1960 года служил старшим инженером отдела зенитно-ракетной базы в Московской области, после чего стал преподавателем военной кафедры МВТУ имени Баумана, где и продолжал работать после увольнения в запас в чине полковника в 1981 году.

Мать Зинаида Ефремова родилась в 1928 году в Казахстане в деревне Николаевка. После окончания Института народного хозяйства имени Плеханова работала директором московского гастронома № 8 на Пятницкой, 52.

Несмотря на относительный достаток, связанный с социальным положением, все детство Пелевина семья ютилась в однокомнатной квартирке в старом доме на Страстном бульваре и ждала очереди на жилплощадь. Как военнослужащий, Пелевин-старший в 1975 году получил наконец трехкомнатное жилье в Чертанове. Позже на премии и гонорары писатель купит еще одну квартиру в том же доме – сейчас он и живет в ней сам, а в родительской останавливаются дальние родственники.

В 1969 году американский астронавт Нил Армстронг ступил на Луну, The Beatles записали свой последний альбом Abbey Road, а Виктор Пелевин впервые переступил порог школы. Довольно банальное соположение фактов? Самому Пелевину больше по душе пришлось бы упоминание Pink Floyd.

Раннее детство закончилось и у Пелевина, и у популярной музыки. Во весь рост пошла психоделика, эзотерика и прочее протаскивание глубокомысленности (в основном ложной) на эстраду. Еще важно, что годом ранее – в 1968-м – у калифорнийского антрополога Карлоса Кастанеды вышла книга «Учение дона Хуана». Позже Пелевин будет редактировать русские переводы американца и по-свойски заимствовать у него некоторые схемы и построения.

Тридцать первая

Черчилль ради красного словца как-то назвал капитализм «неравным распределением счастья», а социализм – «равным распределением убожества». Старик в бабочке погорячился. Убожество и счастье – понятия относительные, а распределение в СССР никогда не было равным.

Неполных семи лет Виктор Пелевин поступил в первый «А» очень непростой школы № 31 (сейчас это гимназия Капцовых № 1520, а до введения совместного обучения в 1954-м – женская школа).

Попасть сюда было довольно сложно: зачислению предшествовал тест, отмененный только в начале девяностых. Но сложнее вступительного экзамена, заключавшегося по большей части в проверке, не идиот ли ребенок, было преодоление социального барьера: кого угодно не брали.

После войны тридцать первая считалась одной из лучших не только в Москве, но и в СССР спецшкол. С углубленным изучением английского языка, который в семидесятые по норме давали четыре часа в неделю.

Почему «после войны»? Карта мира поменялась. Германия была разгромлена и расколота. Немецкий язык перестал быть первым иностранным. Теперь на передний план вышел английский, без которого, кажется, не обошлось ни одно важное произведение Пелевина.

Пелевин, судя по всему, английский выучил хорошо. Сам писатель утверждал, что лично переводил рекламные слоганы из «Generation “П”» для американского издания. «Пелевин очень хорошо знает английский, особенно американский английский, и сленг каких-то специальных групп, – рассказывал писатель и критик Александр Генис в передаче на радио “Свобода”. – Я с ним гулял по Нью-Йорку, и он в каждом районе города говорил: “Вот здесь говорят так…”»