Пелена - [80]

— Я ща, — сообщил он приятелям. — Дальние рубежи проведаю.

Закрыв за собой дверь кабинета, прошёл через комнатку секретаря, мимоходом погладив прохладный бок кофе-машины. Интересно, каково тут работается девушке? Наверняка, красотка, и наверняка, получает столько, сколько сам Паша в самый урожайный год не может поднять. Ощутил вялую злость на эту неизвестную девушку, на её устроенность в жизни.

«Ничего, теперь то мы все в одной тарелке!»

Эта мысль принесла облегчение. Паша насмешливо оглянулся на стол, заваленный документами, с двумя телефонами, и лишь покинув комнату, остановился. Постоял немного, давая глазам привыкнуть к царящему тут полумраку. Стеклянная стена слева открывала замечательный вид на торговый зал, а учитывая, что этот коридор в обычное время не был освещён, его наличие вообще оставалось неизвестным для посетителей. Например, сам Паша, лишь сегодня о нём узнал. Стена справа чёрная, с такими же чёрными дверьми — видимо тоже для того, чтобы посетители не знали об этом месте.

Дверь в туалет оказалась третьей по счёту, и ожидаемо незапертой. Кабинет директора, пришлось взламывать, что учитывая весьма прочную дверь, удалось сделать далеко не сразу. Подивившись чистоте и непривычной роскоши санузла, Паша уже шёл назад, когда негромкий звук со стороны торгового зала заставил его замереть. По спине пробежали мурашки, в памяти живо всплыл облик серой твари, виденной с балкона. Стараясь ступать бесшумно, он подошёл к стеклянной стене, прижался к ней, шаря взглядом по торговым рядам.

Короткая вспышка света справа. Спустя миг, появился небольшой огонёк. Кто-то светил зажигалкой, так же, как недавно Паша с друзьями, шёл по торговому залу, судя по всему, направляясь к стеллажу с фонариками. Корсар затаил дыхание. Прошло, должно быть минуты три, прежде чем он окончательно уверился в том, что видит, и крадучись зашагал к лестнице вниз.

Дверь в кабинет, где сидел Семён с друзьями, распахнулась от мощнейшего удара ногой.

Яркий луч света ударил сидящим людям в глаза, замельтешил налево-направо, ослепляя, не давая увидеть пришедших. Гаркнул мужской голос:

— Попались, значит, взломщики!!!

Сам Семён в момент, когда дверь была так эффектно открыта, как раз опрокидывал в рот очередную рюмку, а потому насладиться в полной мере ситуацией не мог — кашель рвал его горло. Из двух оставшихся мужичков, один только-только задремал, и сейчас сидел ничего не понимая, моргая круглыми глазами на свет. Лишь третий отреагировал боле-менее осознанно. Опустив взгляд, он поднял над головой руки, сдаваясь, проблеял дрожащим голосом:

— Не стреляйте…

Мощный хохот заставил их вздрогнуть.

Свет фонаря погас, держась за живот, в кабинет вошёл Паша.

— Пашок, да ты совсем что ли… — Семён, наконец восстановив дыхание, поднялся, сжимая кулаки, но остановился, увидев в дверном проёме ещё одну фигуру.

Стройную. Женскую.

— Ну давай, заходи, не стесняйся, — голос Паши стал резче. — Чего как маленькая?

Невысокая черноволосая дамочка нерешительно прошла в кабинет, бросила испуганный взгляд на Пашу. Он же, закрыл за ней дверь, подтолкнул к столу и подмигнул приятелям:

— У нас сегодня гостья!

Глава 20. Воскресенье. Вечер

Спустя ещё пол часа ожидания, Воронцов всё же сдался и машины начали загружаться пассажирами. Неизвестно, вернётся ли Николай, или нет, но вечер близился, и встретить его в дороге будет совершеннейшей глупостью. До конца светового дня необходимо было узнать: накрывает серая область лишь их город, и её можно покинуть, или же она тянется неизвестно насколько далеко, а значит необходимо возвращаться назад, под защиту стен и крыш.

Как часто водится, несколько человек, живущих в соседних домах, поняв, что полицейские собираются уехать, неожиданно надумали тоже отправиться с ними, и сейчас спешно грузились в собственные машины, с сумками и своими домочадцами. Толстенький дядечка, с не менее округлыми супругой и дочкой, стоял с мукой в глазах. Собственной машины он не имел, и взять его в полицейскую машину уже пообещали, но вот домашний скарб — несколько увесистых сумок и огромный пластиковый чемодан, не вошли в багажник. Требовалось оставить как минимум половину вещей, и эта задача вгоняла его в неописуемую печаль.

— Последние два дня меня не оставляет ощущение, что наш мир напечатан на дешёвеньком принтере, — признался Максим, когда ему надоело смотреть на суету шарообразного семейства. — Причём рисовал эту картинку художник-бездарь. Вроде и нормально на первый взгляд, объёмно, по-своему красиво, люди, дома и машины на своём месте, а что-то не то, чувствуется некая лживость и ненатуральность. Присмотришься, а люди то плоские, машины не на своих местах, и вообще, нет ни объёма, ни глубины.

— Это потому что обзор вокруг сильно ограничен и неба не видно, — Воронцов ответил ни на миг не задумавшись, покосился на висящую над головами муть, равномерно серую, давящую, если смотреть слишком долго. Где-то там, за ней, высоко-высоко по-прежнему светило солнце, отсюда выглядящее блёклым диском. — Я тоже сегодня с самого утра хожу с ощущением некой чужеродности. Не сразу понял в чём дело.