Пелена - [74]

Паша не зря провёл всё утро на балконе. Стоя там, он насмотрелся на всякое, что сегодня вдруг стало нормой. Видел, как странные прыгающие серые люди нападают на обычных, так сказать «не прыгающих». Видел, как бежавшая по тротуару собака, обернулась большой живой юлой и убила пенсионерку Ильиничну, жившую на первом этаже. Наблюдал за странными серыми пятнами, выглядящими точно концентрат плотного не рассеиваемого тумана — два таких проползли по дороге, накрывая машины и внушительный пятак проезжей части вокруг, и там, где они побывали, не осталось трупов.

И как бы не было всё это страшно, Паша понял главное: не надо приближаться к странному. Не важно к чему. Просто странному. Оттого он и повёл захмелевших товарищей за собой без особого страха. Ну а в случае чего… Паша не даром взял самых пьяных. Как бы там ни было, он всяко быстрее бежать может.

Ничего страшного не случилось. На улице было жарко, но без духоты, поселившейся в городе последние дни. Безлюдно, но это он и с балкона видел. Да и вообще, прошедшая прогулка была самой обычной, словно сходили за хлебушком в магазин. Разница лишь в том, что они принесли с собой с этой прогулки.

Вернувшись, войдя в комнату с друзьями, Паша остановился перед Светкой и Маринкой, покачиваясь, перенося вес то на носки, то на пятки. Назад, вперёд… Вверх, вниз… Смотрел при этом он так неопределённо, что собутыльницы занервничали, переглядываясь. Наконец, Маринка не выдержала, спросила робко:

— Что, Паш?

Засунув руки в карманы джинсов, он извлёк оттуда сжатые кулаки, и протянув к женщинам, разжал. На стол перед ними посыпались золотые украшения, звеня разлетелись, раскатились по столешнице. Кольца, браслеты, цепочки и серьги. Собравшиеся раскрыв рты смотрели на две небрежные кучки стоимостью большей, чем некоторые из них должно быть заработали за всю жизнь. А то и все собравшиеся, за все их совокупные жизни. Осознав это, Светка пискнула нечто совершенно невнятное, и тут же полезла целоваться. Стоя в дверном проёме, лыбились два мужика, ходивших вместе с предводителем.

С трудом избавившись от мокрых поцелуев ополоумевшей женщины, Корсар, теперь уже почти совсем-совсем настоящий, прошёл на балкон.

Семён, старый верный товарищ, вышел следом, встал рядышком, теребя полупустую пачку и не спеша закуривать.

— Откуда? — наконец задал вопрос он.

— Оттуда, Сеня, оттуда, — ответил Паша, рассеянно наблюдая за тем, как истаивает сизый сигаретный дымок в воздухе.

Семён некоторое время смотрел вниз, затем на глаза попалась вывеска ювелирного магазина через дорогу. Мужчина вздрогнул.

— Повяжут… — тоскливо напророчил Семён. — Бардак как пришёл, так и уйдёт, порядок восстановится, и менты быстро вычислят кто ограбил.

— Да никто ничего не докажет, — отмахнулся почуявший свободу Зарубный. — Когда мы пришли в эту ювелирку, там уже было открыто. Я лом с собой прихватил, но и он не пригодился. Трупёшник на пороге нашли, а рядом пакет с цацками этими. Вот и прихватили. В сам магазин даже заходить не потребовалось. А это, считай, уже не ограбление. Мало ли откуда жмурик драгоценности взял — мы того не ведаем. — Паша помедлил, чувствуя, как никотин приятно ложится на выпитую самогонку. — Да и неизвестно, вернётся ли порядок, и когда это ещё будет. Ты сам то, неужели не видишь, что творится?

— А что творится? — жадно спросил приятель. — Вижу конечно, глаза банку в залог не отдал, на месте торчат. Но понять не могу никак. Где власти? Где армия и полиция? Мы тут телевизор включили, оказывается у бабки был портативный, на аккумуляторах. Ни одного канала не показывается, и радиостанции молчат как одна. Не только на FM диапазоне, а вообще все, понимаешь? Апокалипсис, не иначе!

— Апокалипсис, — повторил Паша, точно пробуя слово на вкус. — А что, очень даже похоже. Вот ты, человек образованный, и в электронике шарящий, скажи мне, как могло случиться, чтобы все станции разом отрубились? Что для этого нужно сделать?

Семён, действительно то ли являлся радиолюбителем сам по себе, то ли окончил некое профильное учебное заведение. Жил он всяким, подработки временные искал, тару и металлолом собирал, а особенно радовался, находя выброшенную на мусор электронику. Большую часть распаивал на запчасти или просто сдавал скупщикам за копейки, но некоторые гаджеты удавалось починить, их он потом продавал на местной барахолке, поднимая какую-никакую денежку, и имея весомый авторитет в их компании.

Прошло должно быть минуты две. Паша стоял молча, непривычно терпеливый и словно бы вдруг сильно повзрослевший. Смолил сигаретку, затем, когда огонёк подобрался к самому фильтру, прикурил от неё вторую.

— Не работают радиостанции, — начал наконец Семён неуверенно, — значит, кранты пришли полные. Даже в годы войны, говорят работали. А сейчас… Я не знаю, можно ли их заглушить вот так, чтобы намертво, — задумался он, — но тут и просто с балкона видно, что всё плохо.

Далёкий, заунывный вой, звучавший во время их разговора, оказался прекрасным фоном, а деловито вытанцовывающая по улице серая фигура — прекрасной иллюстрацией этим словам.

Свесившись так резко, что едва дружно не полетели вниз, они проводили взглядами непонятное существо.