Пелена - [43]

Максим едва не выдал вслух стон облегчения. Некрасиво, человек всё-таки умер, но ведь не Катя, а какая-то незнакомая бабушка. Тьфу-тьфу, что за мысли в голове, и сердце бьётся как бешенное. Уходя из комнаты, он понял о ком речь. Наверняка та самая, ночевавшая в соседней комнате, которой было плохо ночью. Мага говорил, что у неё высокая температура — видимо не помогли таблетки. И уже не первый раз сознание тревожно напомнило: а сам то, сам? Кашель одолевал вчера вечером, да и утром сегодня тоже. И многих одолевает, кажется. Ох и нехорошо это всё…

Катю он обнаружил на лестнице, девушка стояла у перил, прижимая к губам платок, то ли плача, то ли о чём-то глубоко задумавшись. Максим, бегущий по ступеням, погружённый в свои мысли, едва не пролетел мимо, лишь затем сообразил, что это и есть искомая, и так на душе стало радостно, что он почти набросился на подругу, обнял её обеими руками, развернул к себе лицом и покрыл поцелуями горячие, мягкие губы. Запоздало испугался: а вдруг она его сейчас оттолкнёт? Что если он слишком торопит события?!

Катя не сопротивлялась. Повисла в его объятьях, обняв руками за шею, запрокинула голову, подставляя лицо для поцелуев и Максим лишь сейчас вдруг заметил слезинки в уголках её глаз.

— Ты что? Милая, всё хорошо, — зашептал он ей, осторожно смахивая солёные капельки кончиками пальцев, — всё будет хорошо, вот увидишь. Ну что ты задумала, куда пошла?

— В… хм… — она запнулась, — в уборную вышла.

— В туалет?! — Максима словно окатили холодной водой.

— Ну да…

На несколько мгновений он завис, разглядывая её удивлённое выражение на лице, а затем не сдержавшись, неуверенно хихикнул, выпустил воздух сквозь сжатые зубы.

— Максим? А что случилось? — забеспокоилась она.

— Я тут себе нафантазировал, — он махнул рукой, чувствуя невероятное облегчение. — Почему-то решил, что ты ушла одна в город.

Катя виновато потупилась, шмыгнула.

— Я хотела, то есть думала об этом, — призналась она. Обернулась, посмотрела за окно, в серую неприятную муть. — Как подумаю, что Оленька сейчас там, с соседкой, и даже не знает жива ли я, или нет, и я не знаю, — она всхлипнула, вцепившись в плечи приятеля. Максим прижал её к себе, погладил ладонью длинные волосы. — Я хотела пойти, — тихо сказала девушка, — но там… Я не знаю, что это, но оно меня пугает. У меня не хватило решимости убежать одной, Максим.

— Ты умничка, спасибо тебе за это, — серьёзно поблагодарил он её. — Пообещай, что вообще никуда не пойдёшь, что останешься здесь, я и один схожу.

— Нет! — резко ответила она. Вскинула голову, глядя ему в лицо. — Одного тебя я тоже не отпущу!

Они замолчали, словно впервые разглядывая лица друг друга.

— Почему ты плакала?

— А?

— Когда я пришёл, у тебя были слёзы на глазах.

Максим не удержавшись, потянулся, коснулся легонько губами её щеки и вдруг понял, что щека тоже горячая. Как и губы, как тело, которое он сейчас обнимал. Он отстранился с удивлением и с испуганным пониманием.

— Я заболела, — призналась Катя, отведя взгляд, точно призналась в чём-то постыдным. — Мы все заболели, заразились от кого-то, и я не знаю, чем.

— У тебя температура, ты же вся горишь.

— Знаю. И знаю, что ночью в соседней комнате бабулька с температурой лежала, помнишь, она всё стонала? Может быть от неё, хотя уже ночью у меня тело ломило.

— Она умерла, — сорвалось с губ Максима раньше, чем он сумел осознать, что произносит.

— Что?!

Мысленно кляня себя и ругая, как только можно, он вынужденно повторил:

— Бабка та умерла. Несколько минут назад объявили. — И глядя в испуганные глаза девушки, зачастил успокаивающе: — ты сейчас только не впадай в испуг, по дороге к Оленьке, заскочим в аптеку, возьмём лекарств, всё будет нормально, вот увидишь.

Девушка кивнула. Они постояли так ещё немного, а затем она потянула его вниз. У подножия лестницы, Максим увидел дверь с изображением унитаза.

— Пойдём, раз уж ты здесь, проводи меня? Мне так спокойнее будет.

Почесав зудящее с самого утра запястье, Максим двинулся вслед за подругой. То ли укус насекомого, то ли вчера повредил во время ночных треволнений.

Сидящие в подвале люди не сразу узнали своего товарища. И не мудрено — Пашу Зарубного сейчас, пожалуй, и родная мать бы не узнала. Ушедшего вчера в ночь пьяного и жизнерадостного человека точно загримировали, добавив молодому в общем-то парню сразу два-три десятка лет. На лбу вдруг проступили морщины, которых ещё вчера у него не замечали, губы и руки тряслись, глаза бегали и содержали в себе некую странную дичинку, а главное, волосы на висках украсились многочисленными серебряными нитями.

Маринка, открывшая дверь, сонная и болеющая похмельем, попыталась было вообще вытолкнуть незнакомого старика, да вдруг остановилась, ахнула, широко раскрытыми глазами глядя на такое знакомое и одновременно такое незнакомое лицо.

— Па-а-аша? — сама себе не веря, осведомилась она.

Кивнув в ответ, пришедший человек перешагнул порог, слегка прихрамывая на правую ногу прошёл в помещение. Пьянка шла по новому кругу. Проснувшаяся час назад компания, пила самогонку, взятую в долг у той самой самогонщицы из соседнего подъезда, к которой вчера ушёл Паша.