Пелена - [41]

За окном вновь послышался шелест, раздражённое фырканье, короткий неразборчивый скулёж. Спокойствие на душе качнулось, попыталось смыться, но Ванёк вцепился в него двумя руками и не отпустил.

— Спокойной ночи, Василий Степанович. Надо — значит сходим, — согласился он.

На ночлег Максим с Катей и Мага с Кристиной устроились в охотничьем кабинете, растянулись вчетвером на огромадной медвежьей шкуре, отрубившись на удивление быстро — не было (как боялись девушки), ночной какофонии рыка и воя. Жара, царившая на улице, из-за близости реки — усадьба князя Дольского стояла почти на берегу, — быстро сменилась свежестью, да и в старинной постройки деревянном здании, было прохладно и пусть очень непривычно, но по своему даже уютно. Поначалу. Потом, по мере того, как дом остывал, стало менее комфортно и девушки прижались к своим парням. Максим сквозь сон даже порадовался новым ощущениям — тёплое дыхание Кати на шее, руки девушки, обнявшие его, грудь, прижавшаяся к его груди.

Одно не давало ему спать спокойно: стоило закрыть глаза, и почему-то приходили мысли о маленькой девочке, которая сегодня осталась дома с бабушкой — сам не зная почему, он очень беспокоился за Оленьку. Перед сном Катя набрала свою соседку должно быть не один десяток раз и всё безрезультатно. Это заставляло Катю ругаться и сжимать свои кулачки так, что белели костяшки, но поделать она увы, ничего не могла. Завтра, Максим в этом не сомневался, Катя попытается добраться до дома, и он конечно пойдёт с ней. Было заранее… Ну, пусть и не страшно, но… Тревожно? Наверное, да, это правильное слово. Именно тревожно, оттого, что неизвестно что там сейчас на улице происходит, кто бродит, цокая когтями и порой негромко подвывая.

Поворочавшись с боку на бок пол часа и окончательно замёрзнув, Максим сходил к окну, попытался аккуратно снять портьеру, и потерпев неудачу, попросту сдёрнул её. Под хруст рвущейся ткани, звеня креплениями, уронил в итоге тяжёлую деревянную гардину. Её падению он порадовался очень скоро, когда пошёл за второй портьерой. Примерно в то же время, к ним начали присоединяться ещё какие-то люди, приходили, ложились рядом, укрывались импровизированным пыльным одеялом, и всё равно дрожали от холода.

— Кажется, я заболела, — тихо пожаловалась Катя под утро на ухо Максиму. — Всё тело ломит и дрожу, никак согреться не могу.

Максим, испытывающий то же самое, лишь покрепче обнял подругу. Они не спали, а дремали, сквозь сон слыша постанывания из соседней комнаты. Не удержавшись, Мага сходил туда, а вернувшись, негромко поведал:

— Женщина старая. Совсем ей плохо, вся трясётся и очень-очень горячая. Таблетки выпила, но пока не помогли. — Поцокав языком, он грустно повторил: — совсем ей плохо.

Утро они встретили с усталым облегчением.

Странно было выглядывая в окно, видеть серость и блёклый мутный шар в небе вместо привычного солнечного диска. Люди вставали, борясь с дрожью умывались. Мобильные операторы так и не восстановили свою работу, спасибо, хотя бы водоснабжение и электроэнергия имелись.

Как-то само собой получилось, что, завершив утренний моцион, проснувшиеся шли в бальный зал — самое большое и просторное помещение. Очень скоро сюда же начали переносить стулья, лавки и столы, из тех, что полегче. Максим устроился с друзьями в углу, возле рояля. Отсюда помещение было хорошо видно, как и заполнивших его людей.

Пересчитав собравшихся и определив, что не хватает трёх человек, Василий Степанович попросил детей сбегать за ними. Усталый и посеревший за ночь, он подошёл к окну и некоторое время ждал, пока утихнут разговоры, но и после этого, заговорил не сразу.

— Если никто не возражает, я возьму слово, — наконец произнёс он негромким сильным голосом. — Во-первых, по праву старшего среди собравшихся здесь, во-вторых, потому что других желающих, — он усмехнулся, — кажется нет.

— Говори, отец, чего там, — поддержал говорившего худой как вешалка интеллигентного вида мужчина.

Максим удивился тому, насколько сын не похож на родителя, но тут же сообразил, что это лишь уважительное обращение, а не признание родства.

— Меня зовут, Василий Степанович и я хочу изложить своё видение ситуации, чтобы сообща определиться с дальнейшими действиями. — Он обвёл взглядом собравшихся, и продолжил: помощь придёт, в этом сомнений нет. Не знаю, что явилось причиной происходящих вокруг нас… м-м-м… необычных явлений, но в любом случае, власти с ситуацией разберутся. За нами прилетят вертолёты, или приедут машины, но их ещё необходимо дождаться. Прошлая ночь показала, что мы элементарно не готовы к ночлегу в этом музее…

— Погодите… — человек-вешалка поднял руку. — Вы утверждаете, что мы можем здесь провести ещё и следующую ночь?!

— Не знаю. Но если это случится, мы должны быть к этому готовы. Выходить наружу опасно, вооружённых огнестрельным оружием среди нас нет к сожалению, но придётся сходить в соседний гипермаркет и набрать там необходимые припасы.

— В парке были полицейские и что, никто из них не добежал до нашего музея? — саркастически осведомился другой голос.

— Я добежал, — поднялся с табурета крепыш в форме и продемонстрировал залу пистолет. — Но патронов у меня нет. Всё вчера потратил. Со мной были ещё двое, но их при мне… — желваки на его скулах на миг вспухли и опали. Уже суше, он закончил: — Других патрульных замечал, но в общей суматохе потерял из виду. Сам стрелял пока не кончились патроны, потом ушёл.