Пелэм, или Приключения джентльмена - [49]
— А мистер Говард де Говард? — спросил я смеясь. — Какого мнения вы о нем?
— О тощем секретаре? — воскликнул Винсент. — К нему вполне применимо математическое определение прямой линии — длина без ширины. Его закадычный друг мистер Абертон вчера бежал со всех ног по улице Сент-Оноре, чтобы не отстать от него.
— Бежал! — повторил я. — Совсем как простолюдин — разве кто-либо когда-либо видел меня или вас бегущим?
— Правильно, — сказал Винсент, — но, увидев, как он гонится за этим высохшим призраком, я сказал Беннингтону: «Я нашел подлинного Петера Шлемиля!» — «Кто же это?» — с простодушной серьезностью спросил сиятельный лорд. «Мистер Абертон», — пояснил я, — разве вы не видите, как он гонится за своей тенью? Но забавнее всего в этом иссохшем создании — его спесь! Он состоит в отдаленнейшем родстве с герцогом и поэтому неизменно начинает разговор словами: «Когда я унаследую титулы моих предков». Совсем недавно он услыхал, как два-три молодых вертопраха спорили о церковных и государственных делах; сперва они вели безбожные речи (а мистер Говард де Говард так бестелесен, что уже по одному этому он склонен к спиритуализму); однако он ограничился тем, что ерзал на стуле. Затем они принялись высказывать весьма крамольные мысли — тут мистер Говард де Говард снова заерзал — и, наконец, начали на все лады ругать аристократию; этого тенеподобный спесивец magni nominis umbra[274][275] уже не мог вынести. Он встал и, смерив сконфуженных юнцов надменным взглядом, заявил им: «Джентльмены, я молча слушал, как вы высмеивали короля и кощунственно оскорбляли господа бога; но теперь, когда вы поносите аристократию, — я уже не могу оставить без внимания такое, явно намеренное, оскорбление. Вы позволили себе личные выпады!»
— Но известно ли вам, Пелэм, что он женится?
— Нет, — ответил я, — не могу сказать, чтобы такое событие представлялось мне возможным. Кто его избранница?
— Некая мисс *** — девица с изрядным приданым. «Состояния у меня нет, — так он заявил отцу девицы, — но я могу сделать из нее миссис Говард де Говард!»
— Бедная девушка, — сказал я, — боюсь, что ее счастье повиснет на очень уж тонкой ниточке. Но не переменить ли нам тему? Во-первых, потому, что предмет обсуждения настолько худосочен, что мы рискуем выжать из него все соки, а во-вторых, потому, что такие шуточки могут дать рикошет, — я и сам-то ведь не очень дороден!
— Э! — отмахнулся Винсент. — У вас по крайней мере есть кости и мышцы. А вот доведись вам истолочь беднягу секретаря в ступе, — его хватило бы самое большее на одну понюшку.
— Скажите, Винсент, — спросил я после недолгого молчания, — встречался ли вам когда-нибудь в Париже некий Торнтон?
— Торнтон, Торнтон, — в раздумье повторил Винсент. — А как его зовут? Том?
— Весьма вероятно, — ответил я. — Это имя ему как раз под стать; у него широкое, красное лицо, он носит галстук в горошек. Том — да разве он мог бы зваться иначе?
— Ему лет тридцать пять, не так ли? — продолжал Винсент. — Приземистый парень, волосы и бакенбарды у него рыжеватые?
— Совершенно точно, — подтвердил я, — разве Томы не все скроены на один лад?
— О, — сказал Винсент, — я его отлично знаю; способный, смышленый малый, но отъявленный негодяй. Его отец был управляющим у одного помещика в Ланкашире и дал сыну юридическое образование; но парень был разбитной, забавный и стал любимцем отцовского хозяина, своего рода захолустного мецената, покровительствовавшего ярмарочным драчунам, боксерам и жокеям. У этого помещика Торнтон встречал многих лиц, занимавших видное положение, но разделявших вкусы хозяина дома; пошлую грубость Торнтона они принимали за прямодушие, его крепкие прибаутки — за остроумие и допустили его в свое общество. С одним из них я и встречал его. Кажется, в последнее время его репутация сильно испортилась, и что бы ни привело его в среду англичан, проживающих в Париже, в среду этих «приукрашенных мерзостей» и «безгрешных чернот», как Чарлз Лэм[276] называет трубочистов, — это доказывает, что он не преуспел в своей профессии. Я думаю, однако, что он как-то ухитряется существовать здесь, — ведь там, где водятся английские дураки, всегда найдется хорошая пожива для английского мошенника.
— Верно, — сказал я, — но разве здесь хватает дураков, чтобы прокормить всех мошенников?
— Да, потому что мошенники, наподобие пауков, пожирают друг друга, когда нет ничего другого. Покуда действует незыблемый закон природы, в силу которого мелкие негодяи становятся добычей больших, — пусть Том Торнтон не беспокоится, так как большего негодяя, чем он, быть не может! Если вы, любезный Пелэм, познакомились с ним, я настоятельно советую вам быть настороже, ибо если он у вас не станет красть, выпрашивать или занимать деньги, — значит, в мире нет ничего невозможного, значит, мистер Говард де Говард может потолстеть и даже мистер Абертон — поумнеть. А теперь прощайте, благороднейший Пелэм. Il est plus aisé d'être sage pour les autres que pour soimême.[277]
ГЛАВА XXI
Вот парочка занятная, — наверно,Злодейскую задумала проделку.Тайбернский кожевник
Я находился в Париже уже несколько недель и в общем был доволен тем, как провел это время. Я веселился до упаду и вместе с тем старался, как только мог, соединить приятное с полезным, например: если вечером мне предстояло посетить оперу, я утром брал урок танцев; если я был приглашен на вечер к герцогине Перпиньянской, — я отправлялся туда лишь после того, как провел час-другой в salle des assauts d'armes,
