Пекарь-некромант. Часть 2 - [26]

Я повернулся к рыжим – те не двигались с места. Сжимавшие дубины пальцы побелели. Прекрасно понимал причину волнения своих противников: тем было чего опасаться. Дубинки помогли бы им отмахнуться от стаи обычных дворняг. Но против троицы клифских волкодавов палки казались ненадёжным оружием. Какая радость, что я сейчас находился на правильной стороне. Ведь правильная – это та, которую занимала троица больших зубастых собачек. А пёсики поддерживали меня. Во всяком случае – пока.

- Не повезло вам, ребятки, - сказал я.

Развёл руками.

Две здоровенные собачьи головы тут же сунулись под мои ладони, требуя порцию ласки. Демонстративно похлопал по ним. Шершавый язык ловко извернулся – мазнул меня по уху. Я вздрогнул, недовольно скривился. Вытер собачью слюну рубашкой.

Улыбнулся рыжим.

- Знакомьтесь, парни, - сказал я. – Это мои четвероногие друзья. Вера, Надежда и…

Посмотрел на кобеля.

- …Барбос.

Пёс удивлённо склонил голову, явно изумлённый тем, что я удостоил его такой простецкой клички. Небось, надеялся стать Графом или Бароном; хотя бы – Рексом. Но моя фантазия ничего умнее тривиального Барбоса не выдала: жарко, да и подустал я.

Клиф неохотно махнул хвостом – дескать, Барбос, так Барбос: решил не спорить. Новоиспечённые Вера и Надежда поочерёдно прикоснулись к моим плечам холодными носами. Им-то достались вполне нормальные имена – не какие-то там собачьи клички.

Снова завибрировала под моими ногами земля: волкодавы вновь обратили взоры на моих противников – обнажили похожие на автоматные патроны зубы.

Рыжим это внимание со стороны собачек явно не нравилось. Мужики нерешительно топтались на месте. Никак не могли сообразить, что им теперь делать. Переглядывались, но не решались что-либо предпринять. Похоже, идея напасть на меня больше не казалась им удачной. Я не стал им объяснять, что их затея мне и раньше не нравилась. Но всё же решил мужикам помочь.

- Собачки сегодня ещё не ели, - сообщил я. – Шли бы вы отсюда уважаемые. Пока можете.

Повернулся к клифам.

- Правильно я говорю, мои хорошие?

Барбос вытянул шею – залаял. Да так, что у меня заложило уши. Всё же самцы соображают быстрее самок. Когда дело не касалось еды и развлечений. Умный пёс: понял, чего я добивался. Вера и Надежда его поддержали. С некоторым запозданием. Но охотно, с задором. На их голоса откликнулись собаки из ближайших дворов. В небо взмыли стаи испуганных птиц.

Рыжие дрогнули. И бросились наутёк. Унесли мои скалки. В хор собачьих голосов вплелись новые звуки – топот ног. Клифы замолчали. Взглянули на меня. Волкодавы интересовались: не должны ли они преследовать моих врагов. Показали, что охотно бросятся за теми вдогонку. Спрашивали на то моё разрешение. Я подавил соблазн понаблюдать за гонкой. Махнул рукой.

- Ну их, - сказал я. – Пусть проваливают. Мы себе палки получше купим.

***

Клифы дождались, пока фигуры моих противников скроются за поворотом дороги. И лишь после этого сменили грозный лай на жалобное поскуливание, обступили меня, пустили в ход свои слюнявые языки. Волкодавы вылизывали меня – не обращали внимания на мои протесты. Причём особенно настойчиво слюнявили моё тело дамочки – Вера и Надежда оттеснили Барбоса. Тот поддался их напору: мне показалось, что пёс слегка растерялся от наглости женщин – сказалась нехватка опыта семейной жизни.

«Сколько ещё будет действовать на них магия? – спросил я. – Как долго я буду для них кумиром, а не кучкой аппетитного мяса?»

«С уверенностью можно говорить о часе, - сказал профессор Рогов. – Будь на месте клифских волкодавов другие собаки – я бы гарантировал полтора часа. Но клифы ещё в моё время считались самыми умными собаками. Некоторые учёные всерьёз полагали, что по уровню умственного развития эти собак можно сравнить с человеческими детьми двух лет от роду. Поэтому я считаю, что уже через час ментальное воздействие плетений начнёт давать сбои».

«Час, - повторил я. – Это приличный срок. Значит пока рано переживать. Но всё же от клифов нужно избавиться, мэтр. Пока они не заподозрили обман. Не хотел бы я находиться рядом с ними в тот момент, когда их любовь ко мне закончится».

Я уклонился от собачьего языка. Тот лишь слегка задел мою щёку. Отодвинул от себя морду Надежды – от морды Веры её отличало маленькое белое пятнышко около носа. Немногочисленные прохожие старались идти по дороге впритирку к забору – подальше от суетившейся рядом со мной троицы клифских волкодавов. Поглядывали на нас не только с опаской – ещё и с любопытством, и с лёгкой завистью.

Нерешительно топтался на месте. Лишь спрятался от замершего в зените солнца под нависавшими над дорогой ветвями гигантского дерева. Рядом с деревом и заборы не казались высокими, и клифские волкодавы – небольшими весёлыми собачками. Ну а я, наверное – заблудившимся в городе ребёнком. Потому что, погрузившись в раздумья, наглаживал клифов, поглядывал то в одну, то в другую сторону.

Барбос решительно протиснулся ко мне мимо своих подруг – те не стали ему открыто выказать своё возмущение. Пёс посмотрел мне в глаза – доверчиво, с восхищением. Так на меня смотрел бы младший братишка, если бы он у меня когда-либо был: в прошлой жизни меня угораздило расти в окружении трёх сестёр. Я почесал клифа за ухом – тот блаженно зажмурился.