Пекарь-некромант. Часть 2 - [2]

Щелкнул пальцем.

- Мою голову она оценила в две золотые монеты. Вот так вот. Печально. Не очень-то дамочка расщедрилась. Я уверен, что жизнь обладателя диплома Седильской кулинарной школы, представителя поварской гильдии Крельского царства, владельца преуспевающей пекарни, любимца женщин и замечательного человека Карпа Марева стоит больше. Намного больше! Да что там: она бесценна!

Я ухмыльнулся, заметив, как нервно мерцает привидение.

- Но для нищих местных бандитов, как видишь, старый, две золотых монеты – это хорошие деньги. Они задумались над столь щедрым, по их мнению, предложением госпожи Белецкой. Потому-то Крюк и навестил меня прошлой ночью: осторожный он. Ему показалось странным, что Мамаша Нора не совладала со мной своими силами – с обычным-то пекарем. Рел Музил почаёвничал со мной… в чём-то я прокололся.

Я пожал плечами.

- В общем, Крюк решил со мной не ссориться… ради всего двух жалких жёлтых монеток. И правильно сделал. Но вот этот краснолицый красавец оказался не столь умён, как его атаман. Или сильнее нуждался в деньгах. Объяснять дальше, старик? Или уже сам всё понял? Товарищ Сверчок решил заграбастать золото себе – в обход рекомендаций товарища атамана. И вот чем завершилась его затея: лежит.

Вздохнул, встал с табурета.

- Что прикажете теперь делать с этим идиотом?

Ни призрак, ни профессор мне не ответили.

Я приглушил в спальне свет. Подошёл к окну, выглянул на улицу. Уличные фонари светились в стороне от моего дома. Их свет прятался за густой листвой клёнов – ветки деревьев умудрились скрыть от моего взора почти всё, кроме усеянного звёздами клочка неба. Сейчас, ночью, складывалось впечатление, что дом с пекарней находился не в городе, а посреди дикого леса. Кроме шелеста листвы, других звуков я не услышал.

***

«Ты его отпустишь? – спросил мастер Потус. – После того, как он, етить его, пытался тебя убить? Не шутишь? Вспомни: он вломился в мой дом с ножом, без разрешения. Едва не перерезал тебе горло. Если бы не я, Сверчок точно бы тебя прирезал! Ты это понимаешь? Он бы тебя не пожалел – неужто сомневаешься в этом? И ты… спустишь ему такое? Обо всём забудешь? Я правильно тебя понял, парень? Ты собираешься его простить? Никак не накажешь? Вот так вот просто выставишь его за дверь, и только?»

- А что ты предлагаешь, старый? – сказал я. – Вызвать ему извозчика?

Краснолицый бандит лежал около стены, пускал изо рта слюну. Я отметил, что телосложением Сверчок больше походил на подростка, нежели на взрослого мужчину – худой, узкоплечий, костлявый. У меня не было никакого желания к нему прикасаться. Вот только я совершенно не хотел дожидаться, пока бандит сможет уйти из моего дома на своих двоих. Я снова громко зевнул, едва не вывихнул челюсть. Рот ладонью прикрывать не стал: не в присутствии же привидения мне соблюдать приличия.

«Ты не должен так поступать, парень, - заявил старый пекарь. – Слышишь, етить тебя? Я с тобой, лодырь, разговариваю! Не знаю, как было принято поступать с врагами там, где ты жил раньше. Может, вы их в жопы целовали – то ваше дело. Но здесь – не там! У нас не привыкли прощать врагов. Это… не по-мужски! Не веди себя, как тряпка, парень! Ведь ты же не баба, етить её! Наберись смелости доказать всем, что с тобой нужно считаться! Покажи, что ты не бесхребетный трус!»

Призрак перегородил собой дверной проём, словно хотел помешать мне выйти из спальни. Но я пока и не спешил уходить. Примерялся, как бы поднять с пола бесчувственного бандита – чтобы не испачкаться его слюной. Ещё в прошлой жизни не любил слюнявых животных. А уж подобных им людей – и подавно. На болтовню мастера Потуса старался не обращать внимание. Хотя в его словах слышал то, что часто твердила моя жена. Та тоже считала, что мне необходимо было тыкать всем в лицо своей «мужественностью» - как она это понимала.

«Тебе нечего бояться, парень, - продолжал твердить скрипучий голос постэнтического слепка личности бывшего владельца моей пекарни мастера Потуса. – Если ты раздавишь это мелкое насекомое, никто тебя в этом не упрекнёт. Он забрался в твой дом! Только за это ты можешь смело свернуть ему шею – стража, етить её, токмо порадуется, что ты облегчил им работу. И Рел Музил на тебя не обозлится – не боись. Ты же сам сказал, что Сверчок явился по твою голову не по поручению своего атамана».

- Ну что ты разжужжался, старый? – спросил я. – Может и тебя профессор задел этой «радостью»? Сильная штука, признаю. И полезная – бесспорно. Но… ё-моё! Больше не стану применять её под утро. Спросонья мне следовало всё же воспользоваться другим способом, чтобы разговорить этого красномордого товарища. Да кто ж знал? Мне интересно, подействует ли на призрака «удар мешком»? Уложить бы сейчас тебя, старик, рядом с этим слюнявым красавцем. Чтобы помолчал и дал моим мозгам отдохнуть.

«Неужто ты не понимаешь, парень, что если сейчас смалодушничаешь, то потеряешь уважение окружающих? Да ты представляешь, что станут болтать о тебе в городе, етить его? Что ты испужался раздавить какого-то там Сверчка! А если ты не решился тронуть даже такое ничтожество, значит: любой может поискать удачу – попытаться заработать золотые монеты Мамаши Норы. Ведь будут думать, что молодой пекарь из Лисьего переулка слюнтяй. Как там сказал Сверчок, етить его? Лёгкие деньги?»