Пекарь-некромант. Часть 2 - [16]

- Эй, кто-нибууудь! – вполголоса позвал я.

Один из сопровождавших меня клифов поддержал мой зов несмелым лаем. Я обернулся на его голос – пёс тут же замолчал. Он виновато прижал уши. Взглянул на своих спутниц в поисках поддержки. Удостоился лишь осуждающих взглядов. А чего ещё он ждал от женщин? Наши с барбосом общие усилия принесли плоды: в стороне от нас послышалось не очень мелодичное поскрипывание. Источник скрипов приближался.

Волна звуков выплеснулась в коридор, влилась в нашу мелодию. Вместе с ней к нам вышла невысокая упитанная пожилая женщина, похожая на большой ржаной каравай. Принесла ароматы жареного мяса и пряностей. Поправила на голове стандартную поварскую шапочку, вытерла пухлые руки о фартук. Окинула меня строгим взглядом, посмотрела на волкодавов – покачала головой. Нахмурила брови.

- Собак низя пускать в дом, - сказала она. – Хозяйка будет ругаться.

- Я их не впускал. Они сами вошли. И меня сюда привели: под конвоем. Наверное, решили, что я их обед.

Женщина не оценила мой юмор – улыбку мне из неё выжать не удалось. Она снова осмотрела меня с ног до головы, всё ещё продолжая хмуриться. Ничем не выдала интереса к моему обнажённому торсу. А вот взглянув на смятую рубаху, не удержалась – качнула головой: осуждающе. Плотно сжала губы, когда я стряхнул на пол прилипший к штанам зелёный лист. Заметила женщина и мой перстень с эмблемой поварской гильдии.

- Хозяйка ждёт вас, мастер Карп? – спросила она. – Почему вы один? Кто вас впустил?

«А моя слава несётся впереди меня», - мысленно отметил я.

«Ты думал, парень, етить тебя, в Персиле много молодых кулинаров? – спросил мастер Потус. – Да и каждая собака в городе, небось, уже знает о твоих тёрках с Мамашей Норой. И делают ставки, когда ты приползёшь к ней молить о прощении. А в этом доме прислуга о тебе так уж точно часто вспоминает. Редко кто-либо осмеливался идти против воли их хозяйки. Может слуги даже бегали на тебя взглянуть – издали».

- Я стучал, - сказал я. – Но ко мне никто не выглянул. Кроме этих трёх замечательных собачек. Поэтому я вошёл сам. Входная дверь была открыта.

Развёл руками, намекая на то, что не нашёл иного варианта, кроме как вломиться без спроса.

Добавил:

- С госпожой Белецкой я о встрече не договаривался.

Пожал плечами.

- Но уверен, что она будет рада меня видеть. Или я не вовремя пришёл? Вашей хозяйки нет дома?

Женщина хмыкнула – её грудь и бока вздрогнули. Скривила губы, отчего на лице появились складки морщин. Привычным движением спрятала выскользнувшую из-под шапочки прядь волос. Мне почудилось, что в её взгляде промелькнуло разочарование и сочувствие – не слишком искреннее, с оттенком презрения. Так обычно смотрят на побирушек.

- Хозяйка спит ещё, - сказала она. – С чего бы ей так рано вставать?

Я улыбнулся – похвастался ровными белыми зубами.

- Чтобы встретиться со мной!

Женщина посмотрела в конец коридора, точно надеялась там кого-то увидеть. Я проследил за направлением её взгляда. Ничего интересного не заметил. И не различил в коридоре почти никакого движения – лишь слегка покачивалась на окне шторка. Женщина пожевала губы, на пару мгновений погрузившись в раздумья. Елозила при этом ладонями по фартуку на животе. Наконец, решилась.

- Щас я кого-нибудь найду, - заявила она. – Пусть они разбираются с вами, мастер Карп. Никуда не ходите: хозяйка не любит, когда по дому чужие ходят – будет ругаться. Лучше вам её не злить.

Она приподняла брови – явно на что-то намекала.

Я её намёка не понял.

- Как скажете, уважаемая.

- Ждите здесь, мастер Карп.

Женщина засеменила по скрипучему полу. Я не спешил идти за ней. Наблюдал, как покачивались её ягодицы – равнодушно, от нечего делать. А вот во взглядах клифских волкодавов, тоже следивших за женщиной, мне померещился гастрономический интерес. Может они никакие не волкодавы, а людоеды? Хотя, в принципе, одно другому не мешало: такие зверюги с одинаковым аппетитом могли жрать и волков, и старушек.

***

Собаки воспользовались остановкой, чтобы снова намочить моё тело слюной. Кружили вокруг меня, толкали в спину и грудь носами, хлестали хвостами-арматурами. Особенно усердствовали в своих домогательствах самки – так и норовили протереть языками дыры в моей коже. Оно и понятно. В этом мире я нравился женщинам. Гораздо больше, чем в предыдущем.

В прошлой жизни я не успел нагуляться. В молодости. Слишком рано женился – что называется, по залёту. Ну а потом хранил верность жене. Лет до тридцати пяти, пока не подросли дочери. Поначалу не смотрел на сторону из желания создать нормальную семью. А дальше – чтобы не потерять дочерей: у моей жены хватило бы дури настроить девочек против меня.

Желание спокойно растить детей долго заставляло мириться с почти полным отсутствием личной жизни, перевешивало тягу к приключениям и интрижкам с женщинами. А три десятка килограмм лишнего веса, что охотно осели на моей талии, неплохо избавляли меня от ненужных соблазнов. Но потом дети стали почти взрослыми… А теперь и вовсе: остались в другом мире.

Но горький опыт семейной жизни никуда не исчез. Я бережно хранил его в памяти, как надёжную защиту. И он подсказывал, что… ну её нафиг эту семейную жизнь. Вместе с женой, тёщей и прочими кошмарами из мужских снов. Не хотел больше никаких томных вздохов и романтических прогулок под луной: ни к чему хорошему они привести не могли. Прививку от влюблённости я получил хорошую – вечную.