Пехотинец в Сталинграде. Военный дневник командира роты вермахта. 1942–1943 - [8]
– Знаешь, Йохен, со времени моего последнего доклада в батальон ничего не изменилось. Наши солдаты застряли в мышеловке. К счастью, на этот момент у меня только один легкораненый. Без поддержки тяжелого оружия мы не сможем никуда продвинуться сегодня, по крайней мере до наступления темноты. А сможем ли мы наступать ночью, будет видно.
– Должен передать тебе от командира, что, по его мнению, вряд ли сегодня мы можем рассчитывать на артиллерийскую поддержку. Дивизия сосредоточила огонь всех имеющихся орудий на правом фланге, даже наша 13-я рота должна участвовать в выполнении этой задачи. Они решили прорваться там к Волге любой ценой и разгромить противника. Даже отсюда можно слышать звук боя, который там сейчас идет.
Разумеется, я слышал, что самые громкие звуки боя доносятся справа. Казалось, обе противоборствующих стороны собрали сюда отовсюду все имеющиеся у них орудия. Кроме того, бои возобновились чуть дальше от нас налево, в районе центра города. Однако грохот артиллерии слышался оттуда глуше, чем тот «концерт», что давали поблизости от нашего сектора. В «концерте» участвовал оркестр в составе пары чертовых вражеских пулеметов, автоматы и несколько винтовок. Они стреляли не особенно громко, поэтому, когда попадали в цель, это попадание можно было услышать. В такой ситуации солдаты на передовой могли видеть и слышать противника, что залег напротив. Разглядывая поле боя в бинокль, лейтенант Шулер повернулся и доверительно сказал мне:
– Берт, я беспокоюсь за командира: он весь пожелтел, на него просто жалко смотреть. Мне кажется, у него разлилась желчь.
– Черт возьми, только этого сейчас не хватало: потерять папашу Циммермана! Надеюсь, его дела не так плохи. Вечером, когда смогу, я подойду к вам на КП. Нужно доложить майору, что я побывал у наших соседей слева, в 171-м разведывательном батальоне. Туда должны подойти два штурмовых орудия. Я выясню, смогут ли они помочь и нам. Пока, Йохен, береги себя.
По моей команде вскочил и подошел ко мне обер-ефрейтор Неметц. Теперь путь к нашим соседям слева больше не был чем-то неизведанным.
Пробираясь по широкой асфальтовой улице, которая была назначена нам в качестве разграничительной линии, я слышал глухой грохот двух моторов и лязг гусениц по твердой поверхности. Обрадовавшись, мы оба поспешили на эти звуки, которые ласкали нам слух, подобно музыке. Это были наши товарищи! Два штурмовых орудия, осторожно прикрывая друг друга, с грохотом катились в нашу сторону.
Я стал размахивать руками, привлекая внимание экипажей. Первая машина, стальной колосс, остановилась. Из командирского люка показалась голова. Я увидел прядь белокурых волос и два пронзительных глаза, которые вопросительно смотрели в мою сторону.
– Исполняющий обязанности командира 7-й роты 276-го пехотного полка лейтенант Холль.
– Лейтенант Хемпель.
– Герр Хемпель, вы должны нам помочь! Не могли бы вы на минутку спуститься ко мне?
Белокурый лейтенант в два прыжка оказался рядом со мной. Он был примерно на полголовы выше меня ростом.
– Где это стреляют?
– Вот уже восемь часов, как нас зажали здесь. Мы не можем прорваться вперед. Вон из того высотного здания, верхняя часть которого видна отсюда через проем, русские контролируют своими пулеметами все вокруг. Вас вызвали облегчить положение 171-го разведывательного батальона?
– Да, это так. Я должен явиться к оберст-лейтенанту Винтеру, и я как раз ищу его КП.
– Господин Хемпель, вам не придется этого делать, если вы последуете за мной с обоими своими орудиями и поможете нам взять это проклятое высотное здание и уничтожить там противника. Когда с этим кошмаром будет покончено, вы, конечно, можете затем проследовать в 171-й разведывательный батальон, но я уверяю вас, что больше сегодня от вас ничего не потребуется.
Похоже, что лейтенанта Хемпеля убедили мои слова.
– Хорошо, господин Холль, мы вам поможем. Что вы предлагаете?
– Если вы поедете за мной до следующего пересечения улиц, мы должны будем затем повернуть налево по этой асфальтированной улице. Потом примерно в 400 метрах впереди по правую сторону улицы будет высотное здание. Я и трое моих солдат будем двигаться за вашим орудием, еще четверо солдат пойдут за второй машиной. Прижмите противника в левом крыле огнем вашей пушки и стреляйте во все, что сможете там обнаружить, и пусть второе орудие делает то же самое на правом крыле. Все произойдет так стремительно, что противник не поймет, кто стреляет по нему. Если же произойдет непредвиденное, мы прикроем вас с тыла.
– Яволь, здесь все для нас ясно. Когда вы выдвинетесь, я сразу же отправлюсь к следующему перекрестку. А пока отдам указания экипажу второй машины.
– Неметц, вы слышали наш план. Срочно возвращайтесь на наш КП. Павеллек, Вильман и вы пойдете за первым орудием. Я тоже пойду с вами. Обер-фельдфебель Якобс и трое солдат его подразделения пойдут за второй машиной. Передайте обер-фельдфебелю Якобсу, что мы будем штурмовать левое крыло здания, а он пусть возьмет на себя правое крыло. Вам все понятно?
Когда он уже направился прочь, я услышал:
– Яволь, герр лейтенант!
– Господин Хемпель, потребуется 15–20 минут на то, чтобы посыльный добрался до моих солдат и они незаметно пробрались на улицу для встречи с вами. Я постараюсь подобраться как можно ближе к перекрестку и сделать это незаметно для тех, кто засел в высотном здании. Медленно двигайтесь за мной и остановитесь по моему сигналу. Когда я несколько раз подниму вверх сжатый кулак, это будет означать команду двигаться вперед без остановок прямо к цели.
Здесь горела земля, пылало и рушилось небо, а Волга текла кровью. Здесь решалась судьба Великой Отечественной войны и судьба России. Здесь Красная Армия сломала хребет прежде непобедимому Вермахту.Решающее сражение Второй Мировой глазами немецкого офицера. Гитлеровские панцергренадеры в огненном и ледяном аду Сталинграда. Мучительная агония 6-й армии Паулюса, истекающей кровью и подыхающей от голода в «котле». Перевод: А. Кияйкин.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.