Педагогика понимания - [9]

Возникает вопрос: где возможен разрыв того «естественнонаучного» круга, по которому движется гуманитарный по своей природе педагогический процесс? Ответ очевиден: на пути гуманитаризации, т. е. на пути построения содержания, способов развертывания образования, организации образовательной среды, адекватной гуманитарной (естественной) природе педагогического процесса. В то же время не следует упускать из виду то обстоятельство, что этот культуротворческий процесс сообразуется с культурой, на фундаменте которой он выстраивается.

* Гуманитарное (со) знание – субъективно переживаемая, аффективно окрашенная информация.

Таким образом, реализация в современных условиях принципов природосообразности и культуросообразности, выдвинутых и обоснованных классической педагогикой (Я. Коменский, И. Песталоцци, А. Дистервег, К. Д. Ушинский и др.) предполагает гуманитарную определенность педагогического процесса.

Дефицит гуманитарной компоненты был обнаружен 20 лет назад в сфере технического образования. В этой «наполовину» технической системе выявился «парадокс части и целого», своеобразный герменевтический гуманитарный круг: каждый из компонентов профессиональной деятельности приобретает смысл лишь в контексте целого; понимание и образ ситуации без действий беспомощны; программа без образа и понимания может быть ошибочной; действие без понимания и программы слепо и неэффективно[23].

Построение педагогического процесса на гуманитарных основаниях выдвигает сложнейшую задачу преобразования стандарта образования из безличной формы всеобщности в личностную культуру учащегося. Образование в этом процессе может быть представлено как единство, синтез знания, опыта и понимания. Правда, содержание этих понятий оказывается далеким от традиционного: «То, что обычно именуется знаниями, полученными в ходе обучения, есть всего лишь владение специальным языком (всякая предметная область познания такой язык вырабатывает). Такое знание порой ничего не имеет общего с духовным опытом обучающей личности; оторванное от понимания (смыслообразования), оно остается интеллектуальным балластом. То, что принято именовать духовным, или экзистенциальным, опытом, есть тоже язык особого рода – язык „внутренней речи“, по определению Л. С. Выготского. Наконец, понимание есть смыслообразующий механизм „интериоризации“ – перевод знания с общекоммуникативного языка „на чисто ментальный язык внутренней речи“[24].

Конечно же научно-педагогическая задача состоит не в раскрытии механизма преобразования равнодушного (технократического) знания в пристрастное (гуманитарное), а в разработке педагогических условий, создающих предпосылки такого перехода. Эта задача вместе с тем и практическая, поскольку педагогу-практику приходится каждодневно перевоплощать содержание образования в «живые человеческие мысли и эмоцию». Такое перевоплощение предполагает компетентного учителя. Компетентный учитель – это учитель, способный понимать тексты, наполняющие полиязыковое образовательное пространство, в котором он осуществляет профессиональную деятельность. В эту деятельность входят, разумеется, и тексты, которые создает и он сам во взаимодействии со своими учениками, коллегами. Понимание этих текстов непосредственными участниками педагогического процесса является важнейшим условием и способом существования самого процесса обучения.

Однако не всякий текст культуры, включенный в процесс образования (исторический факт, фрагмент художественного произведения, реплика ученика), автоматически становится педагогическим явлением. Педагогическим культурный текст делает учитель вместе с учеником, понимая и раскрывая для Другого и для себя его образовательные возможности.

Открытие культуры может состояться (культура, по В. С. Библеру, это «изобретение» мира впервые) при условии, что работа с текстом культуры стала для непосредственных участников педагогического процесса событием, и не просто событием, а событием (трудностью, проблемой), порождающим цепную реакцию ума и сердца, из которой и ученик, и учитель выходят обновленными: понимание наполняет серые педагогические будни смыслом, превращает «отбывание» образования в его совместное «проживание», а индивидуальное профессиональное бытие – в «задетое за живое», причастное бытие.

Как предмет деятельности учителя-практика педагогическое бытие обретает в каждой конкретной ситуации статус профессиональной задачи. Сама деятельность учителя выступает для него как решение непрерывного ряда не только специальных (предметных), но и собственно педагогических задач. Однако парадокс профессиональной педагогической деятельности в том и состоит, что педагогическая задача учителю не задана. Ему непосредственно «дана» конкретная образовательная ситуация, внутри которой находится и он сам. Собственно, и образовательной ситуации в педагогическом смысле тоже нет. Есть часть жизни, «жизни такой, какая она есть», так как место события (школа, класс) однозначно не определяют это событие как педагогическое. Чтобы из этой ситуации «вычерпать» задачу как цель, данную в определенных условиях, педагог должен определить эти условия, оценить связи между ними, обнаружить смыслы, скрывающиеся за данной ситуацией и внутри ее, перетолковать на свой, педагогический, манер данный ему текст, т. е. поставить для себя профессиональную задачу.