Педагогические поэмы. «Флаги на башнях», «Марш 30 года», «ФД-1» - [14]

– Тоже чистильщик! А документ у тебя есть?

Ваня опустил щетки и уже не может оторваться от гневного взгляда молодого человека. Раньше Ваня где-то слышал, какое значение имеет документ в жизни человека, но никогда серьезно не готовился к такому неприятному вопросу. Он смотрит вверх широко открытыми глазами, и в глазах сами собой появляются слезы.

– Ну? – грубо спросил молодой человек.

– Документ? – шепотом переспросил Ваня.

В этот печальный момент на Ваниной подставке опять появилась нога. На ней очень древний ботинок светло-грязного цвета, давно не пробовавший гуталина. Вследствие довольно невежливого толчка молодой человек отшатнулся в сторону, но толчок сопровождался очень вежливыми словами:

– Синьор, посудите, никакой документ не может заменить желтой мази.

Молодой человек не заметил ни толчка, ни вежливого обращения. Он швырнул папиросу на мостовую и, порываясь ближе к Ване, оскалил зубы:

– Пусть документ покажет!

Обладатель светло-грязного ботинка гневно обернулся к нему и закричал на всю площадь:

– Милорд! Не раздражайте меня! Может быть, вы не знаете, что я – Игорь Черногорский?

Наверное, молодой человек действительно не знал об этом. Он быстро попятился в сторону и уже издали с некоторым страхом посмотрел на Игоря Черногорского. Тот улыбнулся ему очаровательно:

– До свиданья… До свиданья, я вам говорю! Почему вы не отвечаете, черт возьми?

Вопрос был поставлен ребром. Поэтому молодой человек охотно прошептал «до свиданья» и быстро зашагал прочь. Возле палисадника он задержался, что-то пробурчал, но Игорь Черногорский в этот момент интересовался только чисткой своих ботинок. Его нога снова поместилась на подставке. Ваня весело прищурил один глаз, спросил:

– Черной?

– Будьте добры. Не возражаю. Черная даже приятнее.

Ваня одной из щеток начал набирать мазь. В его глазах уже нет слез, только на щеке, просыхая на апрельском солнце, слабо блестит влажный след. Героическое столкновение Игоря Черногорского с молодым человеком нравится Ване, но, прищурив глаз, он спрашивает:

– Только… Десять копеек. А у вас есть десять копеек?

Игорь Черногорский растянул свои ехидные губы:

– Товарищ, вы всем задаете такой глупый вопрос?

Ваня рассмеялся громко и покраснел:

– Глупый? А у вас есть десять копеек?

Игорь Черногорский ответил спокойно:

– Десяти копеек нет.

Ваня с тревогой приостановил работу:

– А… сколько у тебя есть?

– Денег у меня нет… Понимаешь, нет?

– Понимаю. Только как же без денег? Без денег нельзя.

Рот у Игоря удлинился до ушей, и в глазах изобразился любознательный вопрос:

– Почему нельзя? Можно.

– Без денег?

– Ну, конечно, без денег. Ты попробуй. Очень хорошо получится.

Ваня взвизгнул радостно, потом прикусил нижнюю губу. В его глазах загорелось настоящее задорное вдохновение.

– Почистить без денег?

– Да. Ты попробуй. Интересно, как получится без денег.

– А что ж? Возьму и попробую…

– Я по глазам вижу, какой ты человек.

– Сейчас попробую. Хорошо получится.

Ваня бросает на клиента быстрый иронический взгляд. Потом он энергично принимается за работу.

– Ты беспризорный? – спросил Игорь.

– Нет, я еще не был беспризорным.

– Так будешь. А в школу ходишь?

– Понимаешь, не хочется.

– Почему?

– Не хочется, страшно не хочется. Другим хочется, а мне нет.

– Вот как?

– Я хочу учиться. Я уже учился. А потом они уехали.

– Кто? Родители?

– Нет, не родители, а… так. Они поженились. Раньше были родители, а потом…

Ване не хочется рассказывать. Он еще не научился кокетничать и с пользой реализовывать в жизни собственные несчастья. Он внимательно заглядывает на потрепанные задники ботинок Игоря.

– Коробку эту сам делал?

– А что? Плохо?

– Замечательная коробка. А где ты живешь?

– Нигде. В город хочу ехать… Так денег нет… сорок копеек есть.

Ваня Гальченко рассказывает все это спокойно. У него ясный, звонкий голос, очень часто, в самых выразительных местах, повышающийся до писка.

Работа кончена. Ваня поднял глаза с гордостью и юмором:

– Хорошо получилось?

Игорь потрепал Ваню по русой взлохмаченной голове:

– А ты пацан веселый. Спасибо. Человека, понимаешь, сразу видно.

– Разве я человек? Мне только двенадцать лет.

– Поедем вместе в город? – наклонился к Ване Игорь.

– Так денег нет… Сорок копеек.

– Чудак. Разве я тебе говорю: купим что-нибудь? Я говорю: поедем.

– А деньги?

– Так ведь ездят не на деньгах, а на поезде. Так?

– Так, – кивнул Ваня, размышляя.

– Значит, нам нужны не деньги, а поезд.

– А билет?

– Билет – это формальность. Ты посиди здесь, я сейчас приду.

Игорь Черногорский достал из кармана пиджака какую-то бумажку, внимательно ее рассмотрел, потом подставил бумажку под лучи солнца и сказал весело:

– Все правильно.

Он показал на здание почты:

– В том маленьком симпатичном домике есть, кажется, лишние деньги. Ты меня подожди.

Он проверил пуговицы пиджака, поправил кепку и направился не спеша к почте. Ваня проводил его внимательным, чуть-чуть удивленным взглядом.

2 Три пирожка с мясом

В кустах станционного палисадника стоит шаткая скамья. Вокруг скамьи бумажки, окурки, семечки. Сюда пришли откуда-то все тот же здешний молодой человек и Ванда Стадницкая. Может быть, они пришли из города, может быть, с поезда, а скорее всего они вышли вот из-за этих самых тощих кустов палисадника. У Ванды калоши на босу ногу, старая юбчонка в клетку и черный жакет, кое-где полинявший и показывающий желтую крашенину. Ванда очень хорошенькая девушка, но заметно, что в ее жизни были уже тяжелые неудачи. Белокурые ее волосы, видно, давно не причесывались и не мылись; собственно говоря, их нельзя уже назвать белокурыми.