Печать смерти - [63]

Мир вокруг выпал из замедления, в уши ворвался визг жреца, воинственные крики его приспешников, эхом дробящиеся под каменными сводами. «Они всполошат весь муравейник», – обреченно подумал я, глядя на подбегающую ко мне четверку. Когда последний из гномов пересек мост, а первый уже отвел плечо, занося копье для удара, я крикнул эльфу: «Не дыши!» – и сам, зажав левой рукой нос и зажмурившись, правой вытряхнул в воздух содержимое заветной колбы, а потом отшвырнул ее подальше. Тут же присел, стараясь спрятать голову у себя между коленями. Уверенности в том, что порошок сработает или кто-то из гномов не метнет копье, прежде чем окочурится от смертельной пудры, не было. Наполненные кислородом легкие не давали вплотную приблизить туловище к коленям, к тому же выжатый из грудной клетки воздух попытался прорваться через заткнутый нос. Поздно поняв свою ошибку, я замер в нелепой согнутой позе, не рискуя распрямиться окончательно и отчаянно борясь с желанием сделать новый вдох. Не знаю, сколько я продержался. Когда терпеть удушье стало невыносимо, резко открыл глаза и тут же сделал первый судорожный глоток кислорода. «Тихая смерть» оказалась действенным средством. Вокруг меня в странном хороводе лежали искореженные агонией тела гномов. Я не стал задерживаться на них взглядом, поспешно обернувшись к входу в храмовую пещеру – не появились ли там нежелательные зрители. Но все пространство по ту сторону мостика было пусто. А вокруг меня громоздились лишь трупы да свисал с крюка эльф. Теперь его веки были опущены, узкая грудь не двигалась, из свежей раны стекало сразу несколько полос крови.

«Умер», – решил я. Сожаление было мимолетным, такая смерть все же лучше, чем уготованная ему гномами участь. Да и самому мне, очевидно, осталось недолго. Скоро набегут хиллсдуны, так что нужно позаботиться об оружии. Но прежде, подобрав с пола нож, я подошел к телу эльфа. Следовало спустить его с крюка. Что дальше делать с трупом, я пока представлял смутно, но очень уж не хотелось оставлять его на ужин подгорным людоедам. Неплохо бы его сжечь. Когда я попытался приподнять тело за ноги, чтобы освободить наброшенную на крюк петлю, эльф вдруг с шумом втянул в себя воздух. Черные веки распахнулись. От неожиданности я разжал руки. Тело дернулось, закачавшись на веревке, стягивающей запястья. Ярвианн глухо застонал и потерял сознание.

– Живучий, сволочь! – практически повторяя слова гномки, подивился я. Особой радости при этом опять же не испытал. Шансы на то, что выберусь из подземных лабиринтов, и так были невелики. А уж с раненым на руках рассчитывать и вовсе не на что. Скрипнув зубами, я снял-таки эльфа с клятого крюка. Худое зеленоватое тело беспомощно повисло у меня на плече. Я не слишком бережно свалил его на груду мертвых гномов. Когда куском собственной рубахи перетягивал рану в боку у Ярвианна, тот пришел в себя.

– Мешок… – со странным акцентом произнес он. – Мешок… огонь…

Я пристально вгляделся в лицо раненого, взгляд не был безумным, хотя и «стрелял» все время куда-то в сторону.

– Огонь, мешок… – превозмогая себя, настойчиво повторил он. Я оглянулся, пытаясь понять, что эльф имеет в виду. Слева от алтаря, в простенке между двумя фальшивыми колоннами стоял хорошо знакомый мне кожаный тюк. На мгновение представилась судьба его похитителя, но я спешно отогнал воспоминания о гномьей кухне.

– Мешок с семенами? – уточнил я. В голове забрезжила догадка: эльфы просто помешаны на своем золотом лесе, может, он хочет, чтобы я прихватил с собой еще и мешок? – И не надейся, я не смогу тащить и тебя и тюк!

– Огонь!.. – Тонкие пальцы с почему-то почерневшими ногтями вцепились в мое запястье. – Огонь.

– Предлагаешь сжечь семена? – дошло до меня. Ярви облегченно улыбнулся, причем на его мертвенном лице улыбка вышла страшноватой, и снова провалился в беспамятство. Я закончил перевязку. Похлопал себя по карманам: огниво и пропитанный специальным составом трут, слава Незримой Горе, остались при мне. Подтащив мешок поближе к «разделочной доске» и вспоров его ножом вдоль шва, высыпал семена на каменную поверхность. Второпях все никак не мог попасть искрами на приготовленную растопку. Наконец трут затлел, маленький огонек охотно перекинулся на хорошо высушенные зерна. Вскоре куча уже уверенно пылала, распространяя по пещере довольно ароматный дым. Я подгреб ногой в костер остатки семян и поспешил к сваленным в круг трупам хиллсдунов – у одного из них остался мой меч. Лихорадочно принялся переворачивать тела мертвых рудокопов, надеясь найти его, но у бездыханного стража меча не оказалось, а бежать разыскивать его на ту сторона моста у меня не было ни времени, ни желания. Я уже смирился с мыслью, что позаимствую оружие у мертвых рудокопов, но, как назло, ничего эффективнее копья мне не попадалось, а с ним по подземным коридорам не больно разбегаешься. Видно, обычай не носить боевых топоров касался и самих служителей храма. Пришлось все же остановить выбор на церемониальном копье, у одного было более гладкое и прочное на вид древко. В данный момент его крепко стискивал кулак хиллсдуна. Разжимая сведенные в мертвой хватке пальцы, я сдвинул труп бородача, под ним оказалось тело рыжей Аяксы. Я хорошо помнил, когда она свалилась от удара кувшином, глаза были закрыты. Теперь же вылезшие из орбит глазные яблоки покрывала сеть неестественно набухших кровяных сосудов. Из открытого рта вывалился серый язык. У ее соотечественников лица были не лучше, но тут меня вывернуло. Никогда не думал, что доведется убить женщину! А между тем время шло, и было истинным чудом, что до сих пор собратья убитых мною гномов не явились взглянуть, что там так коптит в их храме. Выдернув из рук мертвеца копье, я взвалил на одно плечо Ярвианна и, временами опираясь на древко, как на посох, побежал по каменному мостику к выходу из пещеры.