Печать Харнабиса - [4]

Когда мы с Джонни поднялись на второй этаж по заляпанным ступенькам, открылась дверь одного из номеров, и наружу высунулся какой-то парнишка.

- Чё такое? - спросил он.

Джонни коснулся фуражки.

- В соседнем номере – бешеный пёс, парень. Уже откусил одному член вместе с яйцами.

Дверь моментально захлопнулась. Мы с Джонни остались одни.

Когда мы с ним подошли к номеру 205, в воздухе разлился странный запах. Конечно, «Гнёздышко» и в лучшие годы не пахло цветами и французским парфюмом, но такого запаха я не слышал никогда. В подобных местечках ждёшь других ароматов - гнили и, возможно, плесени. Но никак не резкого, тошнотворного запаха трав, специй и старых, химических консервантов.

Но мы чувствовали именно это, и ни одному из нас не нравилось происходящее.

Перед дверью 205-го номера мы остановились и переглянулись.

- Чувствуешь этот запах? - прошептал Джонни.

- Да, и он становится сильнее.

Проблема была в том, что подобный запах я уже слышал прежде - когда Дэндридж открыл саркофаг. И мне не нравилось, куда это ведёт.

Из-за двери не доносилось ни звука, и что-то в этой тишине было пугающим. Словно некто или нечто ждало нас по ту сторону деревянной перегородки, источая запах бальзамирования.

Звучит странно, но я не мог избавиться от этого чувства.

Когда я был ещё ребёнком, мы часто играли в одном заброшенном, полуразрушенном здании. Оно мне никогда не нравилось. Раньше там был кожевенный завод, и сейчас из номера 205 пахло так же - выдубленными и высушенными шкурами, обработанными химикатами. Тот запах, казалось, впитался в стены завода и сохранялся в нём ещё многие годы.

Я сделал глубокий вдох и принял решение.

Может, матушка Кьюсак и мой старик и не родили меня жутко умным, но в силе и выносливости мне практически не было равных. Поэтому я врезался в дверь плечом и продолжал ломиться, пока не почувствовал, как с противоположной стороны что-то поддалось, и дверь, наконец, распахнулась.

Нам в лицо ударила волна спёртого воздуха - только сейчас это был не лёгкий намёк на запах, а удушающая пелена старости, пыли и песка.

Горящая под потолком лампочка освещала полнейший хаос. Мебель была разломана, кровать перевёрнута, а зеркало разбито на мелкие осколки. Дверцы шкафа сорваны, и вся одежда валялась на полу.

Но что самое странное - когда мы переступили через порог, под ногами у нас что-то захрустело, как сухая листва. Мы опустили взгляд и увидели насекомых. Тех же проклятых жуков, которые были в саркофаге. При виде них у меня по коже пробежал холодок. Жуки были иссушены, как и в Мискатонике, но не настолько разрушены.

Я внимательно присмотрелся.

У каждого насекомого был длинный сегментированный хвост и широкие крылья, множество тонких, подогнутых под грудь конечностей и огромная голова, как у богомола или саранчи. При жизни у жука явно были огромные фасеточные глаза, но сейчас на их месте зияли пустые глубокие дыры глазниц. Складывалось впечатление, что они долгие годы сохли в банках. Сейчас перед нами остались лишь разваливающиеся под гнётом времён экзоскелеты.

Как такое может быть?

Все свидетели сошлись на том, что слышали доносящееся из комнаты жужжание. И Джуди, и второй парень описывали это, как вырвавшийся на свободу улей.

Но ведь это невозможно.

Эти насекомые мертвы. Давным-давно мертвы.

Мы с Джонни осматривали комнату с одинаковым чувством отвращения. Да, с одной стороны, это были обычные жуки, но с другой… Было в них нечто тревожное. Возможно, всё дело в их размере, или в возрасте, или в скелетообразном виде. Они больше напоминали разваливающиеся останки. И эти голые черепа, глядящие на нас своими пустыми глазницами…

Я никогда не боялся насекомых. Но сейчас у меня мурашки побежали по коже.

- Жуки, - произнёс Джонни. - Чёртовы жуки.

Они выглядели неестественно.

Я представил, какими они были при жизни: летали, глядя вокруг своими огромными глазами - и не тупыми, как у большинства жуков, а осмысленными.

В окно снаружи постучал Пит, и я подпрыгнул на месте.

Джонни направился к окну, с выражением отвращения на лице ступая на усыпанный жуками пол. Каждый раз, когда его ботинок с хрустом опускался, я вздрагивал.

Окно было заколочено изнутри.

Я осмотрелся: кондиционер был заткнут старыми тряпками, а вентиляционное отверстие забито скомканной рубашкой.

Я уже говорил, что это здание было старым. Потолок просел, а штукатурка осыпалась. Но тот, кто здесь жил, постарался забить каждую дыру, каждую щель, которую смог отыскать. Словно пытался удержать что-то снаружи и не пустить внутрь. То, что способно пролезть через крохотные отверстия.

Джонни, утирая пот со лба, жестом показал Питу, что тот может войти через дверь.

Я видел в глазах Джонни то же, что испытывал и сам - ощущение чего-то мрачного, скрытого под видом обычных жуков.

В тот момент мы и заметили дверь в ванную комнату. Мы должны были войти туда, но ни один из нас не хотел этого делать. Однако, когда ты работаешь копом, никто не спрашивает твоего желания. Если случается что-то ужасное, жуткое, люди ждут, что полицейские станут первыми, кто на это взглянет и, кто с этим разберётся. Ведь они платят налоги, чтобы такие парни, как мы, выполняли за них грязную часть работы.