Печали веселой семейки - [8]

Что ж, я и отплатила. То бишь все рассказала. Терять мне было нечего, так зачем же скрывать карты. В доказательство своей сообразительности я даже предъявила «жучок», который, пройдя с Каминским в спальню его жены, вытащила из-под кровати.

— Я не сомневаюсь в том, что вы умеете хорошо работать, — заметил Каминский. — То, что вы так быстро раскусили мою жену, говорит, конечно же, в вашу пользу. Собственно, именно поэтому я остановил свой выбор на вас. Я хочу поручить вам новое дело.

Ого, кажется, мое сотрудничество c семьей Каминских не закончилось. Что ж, если речь идет о новом деле, я, конечно же, не откажусь. Разве я смогу отказаться, если клиент с оплатой моей обычной ставки двести долларов в сутки сам плывет мне в руки? Однако нельзя же начинать новое дело, не разобравшись с оплатой старого!

— Очень хорошо, но должна предупредить вас, что, прежде чем открыть новое дело, неплохо бы завершить старое. Думаю, что вы как муж моей клиентки вполне можете расплатиться вместо нее. Вот счет.

И я протянула Каминскому листок, на котором были записаны, помимо моей ставки, различные расходы, из которых самым весомым был, конечно, тот, который возник из-за квартиры, снятой на сутки. А надо вам сказать, что снять на сутки квартиру в центре города, да еще и в престижном районе недешево стоит. Одним словом, общая сумма счета оказалась весьма внушительной.

По мере ознакомления с предъявленным счетом глаза у достопочтимого бизнесмена лезли на лоб и грозили доехать через неудачно замаскированную плешь до самого затылка.

— Что-о? Двести долларов в день? Доплата за срочность? Оплата бензина и снятой квартиры? Итого… Ну, знаете!

«Воблина школа! — подумала я. — Муженек у нее такой же прижимистый». А скупердяев я, между прочим, не люблю так же сильно, как и истеричек. Семейству Каминских не повезло: в нем присутствовали и скупердяй, и истеричка.

Я, конечно, согласна, что беру недешево, но разве блестящее раскрытие дела за минимально короткий срок не стоит того? Вероятно, Георгий Николаевич подумал то же самое, потому что все-таки, явно скрепя сердце, оплатил счет. И все равно: несимпатичный он человек! Теперь я могла развернуться и уйти, отказавшись вести дело, которое он мне собирался предложить, — не очень приятно работать на человека, который тебе не нравится, — но любопытство пересилило. Да и заработок никогда не бывает лишним. Я ведь люблю тратить деньги на машину, на всякие там детективно-шпионские штучки вроде «жучка» последней модели. Ну и себя, конечно, не забываю, мне ведь всего двадцать семь, я красивая и люблю хорошую одежду. А чтобы получить новое дело, а с ним и новый заработок, нужно быть вежливой с клиентом.

И я уселась поудобнее и приготовилась слушать, стараясь одновременно излучать как можно больше обаяния. Было видно, что моя внешность не оставила Каминского равнодушным, хотя напрямую он об этом, слава богу, не говорил, а не то я попала бы в довольно сложное положение. У меня несколько раз было так, что в меня влюблялись клиенты. Один даже — честное слово! — сделал предложение руки и сердца, но я, убежденная холостячка, никогда не приветствовала такие предложения.

— Итак, — начал тем временем Каминский, — как видите, я сам спровоцировал жену на то, чтобы она ограбила мой сейф. Если хотите знать, я даже специально положил в него сумму, которая ее соблазнит и которой, по моему мнению, ей за глаза хватит. Словом, я вел себя, как заботливый муж, который хотел как можно деликатнее и безболезненнее избавиться от порядком надоевшей супруги.

Я молчала в недоумении. Странно же понимают заботливость эти бизнесмены! Попробовал бы обо мне кто-нибудь так позаботиться — потом сто раз пожалел бы!

— Я уже давно знаю, что Эмма Эдуардовна мне изменяет, — говорил между тем Каминский. — Впрочем, и у меня не так давно сложились чрезвычайно близкие и доверительные отношения с моей секретаршей Марией. Я впрямую не говорил об этом жене, но, по-моему, она все знала, потому что я не очень старался скрыть наш роман. Мы с женой давно охладели друг к другу, и пора было бы устраивать наши жизни по отдельности. Эмма Эдуардовна, моя дорогая супруга — дорогая исключительно потому, что мне дорого обходились ее прихоти, — никогда бы не согласилась на развод. Она слишком привыкла жить в роскоши, чтобы так просто все бросить. А Мария обладает всем тем, чего нет у моей жены: молодостью, красотой, умом. Она так понимает меня, как не понимал никто другой. Развод мне просто необходим, потому что мы с Марией собираемся пожениться.

Я попыталась представить себе женщину, которая могла бы полюбить Каминского — не ради богатства, а его самого, — но у меня это как-то слабо получалось. Хотя кто знает… Да и кто говорит о любви? Связалась же Вобла с красавцем шофером. И ничего, сейчас они, наверное, с чемоданами бегут навстречу новой райской жизни, которую проведут вдвоем где-нибудь среди пальм под жарким тропическим солнцем. Интересно, какие еще тут скелетики в шкафу припрятаны? Наверное, Каминский хочет теперь побыстрее развестись с супругой, и ему нужен официальный для этого повод.