Пазлы - [2]
— Опыт, знаешь ли…
— Все говорят про опыт. Посмотрите, хотя бы.
— Ладно, — говорю, постигая, что иначе она не отвяжется, — давай. Прочитаю и объясню, почему твой роман никуда не годится. Сколько в нем страниц? Тридцать? Семьдесят? Неужели, сто?
— Триста. Главное, прочитайте.
Она вытаскивает папку-скоросшиватель из лежащего на полу рюкзачка.
Вот так ничего себе!
— Я приду через неделю, — говорит она. — А такие джинсы, как на вас, никто уже не носит.
Из романа:
«Я не уродина и не красавица, я — некрасивая. Означает ли это, что умная? Да — утверждает общественное мнение. И я в этом случае с ним соглашаюсь. Хотя понятного понятней — раз некрасивых больше, они это мнение и создают. Но вопрос в другом — мешает ли мне моя некрасивость?
Сейчас 7.30 утра — скоро он придет. Он ждет внизу, чтоб родители ушли на работу. А у нас каникулы — длинные летние. Он работает летом, но ему к девяти. Почти полтора часа мы вместе — одни на всем свете. Красивая, некрасивая — все в сравнении… А с кем сравнивать, если кроме меня здесь никого нет? Он не считает меня некрасивой. И его друзья так не считают. Они понимают, что во мне что-то есть, хотя бы потому, что я с ним. Он-то — красавчик. Я встречалась с некрасивыми парнями — думала, что мне так полагается. Но некрасивые не намного лучше красивых, в плане там характера и взаимоотношений. Может быть — умнее? Но, по-моему, это правило на парней не распространяется.
Я знаю, что у красивых свои проблемы. К ним попросту боятся подходить. Кажется, что у такого все схвачено. Что ему никто не нужен. Но далеко не у всех все тип-топ. Вот и ему явно не по себе, когда вокруг девчонки крутятся и глазами долбят. Он даже краснеет. А я подошла. По человечески, без кокетства, как бы по делу. А потом еще раз подошла…
Не знаю, долго ли мы будем встречаться. Девки, как с цепи сорвались — поняли, что реально. Да и сам он сообразил уже — что к чему. А мне этих нервов не надо, хотя способы, чтобы его удержать — известны и просты. Но ведь я могу добиться любого парня. И мне выбирать…».
Дальше о том, как сложно обниматься в парке, не снимая роликовых коньков, как избивали нашу героиню в школьном туалете подружки и как она с подружками била другую девочку в том же туалете, про купленный кому-то мотороллер и про то, что кому-то мотороллера не купили…
Шрифт — крупный — это для читателя-дурака, который не вникнет в глобальность идеи, читая мелкими буквами. Если распечатать нормально, получится страниц двести. Собственно, не хуже нашумевшего романа «Приходи, маньяк!», и может стать бестселлером, но не с моей нелегкой руки. Была б у меня возможность дать это главному, он бы напечатал с продолжением. Но нет возможности. Пусть крутится сама. В интернете. В молодежных конкурсах. Сейчас все пишут романы — начало века, понимаете ли. Как иначе подвести итог всем прошедшим векам?
«…Новую свою плюшевую собаку она назвала Фреди, точно так же зовут мою старую плюшевую собаку…» — из другого романа.
«…Виски при разбавлении водой теряет крепость, сохраняя вкус и аромат, но нет напитка, который при разбавлении водой сохранял бы крепость…» — из другого романа.
Как иначе поделиться своим единственным и неповторимым опытом?
Кстати, почему я выбирал пазл дешевый и сложный? Я же не всегда экономлю на пазлах и сложных не люблю — где картинка собирается подбором, а не ориентируясь на цветной рисунок. Вторая тому причина — несложившийся роман (не с Веркой, а тот, который я надеялся написать), и первая — меня уволили из журнала. То есть, денег сейчас мало, а свободного времени много. Можно собрать необъемный невнятный пазл. Можно прочесть рукопись незнакомой девчонки. Можно сделать усилие… и попытаться дописать свое произведение…
Как-то раз на курортном морском берегу я познакомился с Денисом Карповичем Лазаревичем — пенсионером какого-то там значения. Значение он заработал в известной конторе, о которой повествовал со слезами на глазах и слюнями умиления на устах. Служба кончилась болезнью сердца, иначе, как утверждал Лазаревич, его с места танком не сдвинули бы — он трудился бы до сих пор, зарабатывая не какое-то, а о-го-го какое значение. Денег Лазаревичу хватало: судя по намекам и недомолвкам, кроме персональной пенсии, он успел что-то урвать и надежно припрятать. И вдруг — клиническая смерть.
Когда он временно умер, то попал в небесную канцелярию — и там, как оказалось, нужны толковые работники. Лазаревич рассказал мне о жизни после смерти и о жизни своей при жизни, пока мы распивали очередные пол-литра холодной водки, коротая тихие вечера.
Его история меня заинтересовала. Мне показалось, что из нее получится увлекательная проза. Но беда в том, что Лазаревича слишком быстро реанимировали — он же не в простую больницу попал, а в значительную — чему Денис Карпович сам не рад, так как уверен, что загробная жизнь должна была иметь успешное продолжение. Он подарил мне свой рассказ с условием, что я допишу его до конца. Я очень старался, но теперь уперся в чистый лист. Не представляю — что же будет дальше.
ЗДРАВСТВУЙТЕ, ГОСПОДИН АНГЕЛ!
1
— Здравствуйте, господин ангел!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.