Паж цесаревны - [65]

— Слушаю, господин! — был короткий ответ, и арап побежал к комнате фрейлины.

Через минуты три взволнованная Анна Леопольдовна стояла перед Минихом в белом ночном пеньюаре со спущенной, как у девочки, косой. Ночной чепчик упал с ее головы, и вся она имела вид насмерть перепуганного, взволнованного ребенка.

— Неужели… сегодня? Сегодня все это должно случиться? — хватая за руку Миниха, шептала она.

— Сейчас или никогда! Офицеры внизу и ждут ваших приказаний. Вы должны принять их, принцесса. Ведь они, может быть, идут на смерть, — серьезно и торжественно проговорил старый фельдмаршал.

— Да, да, зовите их! — пролепетала Анна чуть слышно.

Черный Абас метнулся из комнаты, и вскоре горница принцессы наполнилась офицерами. Среди них находились и оба адъютанта Миниха — Манштейн и Кенигсфельс.

— Я призвала вас сюда, господа, — произнесла неуверенным голосом Анна, — чтобы просить защиты вашей от регента. Он обижает меня и принца, родителей вашего государя. Готовы ли вы схватить и арестовать его?

Она стояла передними такая бедная, жалкая, худенькая, с глазами, полными слез, похожая на маленькую, хрупкую девочку, обиженную и оскорбленную всем светом. Сердца офицеров дрогнули от жалости. К тому же она была матерью их императора, эта обиженная худенькая женщина.

— Готовы умереть за тебя, государыня-принцесса! — дружно в голос прозвучал ответ.

— Благодарю вас, друзья мои! — произнесла растроганным голосом принцесса и протянула руки.

Они бросились целовать их. Потом Миних сказал:

— С Богом! Пора! Возьмите караульных солдат и в путь!

— Принцесса, через два часа мы вернемся или…

Анна только тихо прошептала:

— Помогай вам Бог!

И, почти лишившись чувств, она упала в кресло. Офицеры с восторгом последовали за любимым фельдмаршалом.

Юлиана пошла проводить их со свечою по темным коридорам дворца.

Анна Леопольдовна осталась одна.

Страх, отчаяние и сомнение охватили ее душу.

Ей хотелось бежать за ними, за этими храбрецами, вернуть их, сказать, что их замысел ведет к плахе, что она не хочет их гибели. Нет! Нет!

И не помня себя, охваченная ужасом, она рванулась вперед. Но две сильные, черные руки неожиданно посадили ее обратно. Анна вскрикнула и широко раскрыла глаза. Перед нею стоял арап.

Принцесса с недоумением и страхом взглянула на него.

— Что с тобою, Абас? — спросила она в волнении. — Ты весь дрожишь. Ты взволнован? Ты боишься, что смелый замысел не удастся? Да?

— Нет, не боюсь, принцесса! — прозвучал твердый ответ. — Я дрожу от радостного волнения. Мой враг, которого я проклинаю всеми силами души, должен пасть. Я лелеял надежду на его гибель все мои молодые годы… Я ненавижу Бирона, ненавижу всем своим существом… Сколько зла он наделал, сколько людей разорил, сколько семейств сделал несчастными, сколько погубил!.. И не сосчитать его жертв!.. И мою жизнь погубил этот жесточайший человек… Он вычеркнул мое имя из списка живых, заставил скрываться под этой темной кожей! Но вот час расплаты настал! Я умоляю вас, принцесса, отпустить меня следом за этими храбрецами, чтобы и я мог разделить с ними все опасности…

— Кто вы? — произнесла Анна Леопольдовна, изумленная плавною речью всегда молчаливого арапа, и устремила пристальный взор на него.

— О, принцесса, теперь, в этот роковой час, когда решается ваша судьба, когда решается судьба всей России, не стоит заниматься мною… — ответил уклончиво арап.

— Нет, нет, я желаю знать: кто вы? — настойчиво произнесла Анна.

— Кто я? Пока просто придворный арап, простой слуга, — ответил черный человек. — Но…

— Но?..

— Но с первой вестью о гибели Бирона перестану быть простым арапом…

— Я не понимаю вас, Абас, — сказала принцесса. — Не волнуйте меня больше напрасно и скажите: кто вы?

— Я тот, которого семь лет назад принцесса Христина Леопольдовна спасла от пыток и казни и который тогда же поклялся отдать на служение ей все свои силы, всю свою жизнь. Больше я пока сказать не в состоянии, принцесса. Но умоляю вас разрешить мне теперь идти за этими храбрецами, идти на жизнь или на смерть.

И, не ожидая ответа принцессы, арап, как безумный, кинулся из комнаты мимо появившейся на пороге Юлианы.

Глава XV Мучители. Избавитель. Оживший мертвец

Темная ноябрьская ночь подкралась незаметно и своим черным крылом накрыла и шумный город, теперь разом затихший, и широкие, занесенные снегом аллеи Летнего сада, накрыла собою и дворец государя-регента, и маленькую гардеробную, где сидел скованный Андрюша.

Юный пленник не мог двигаться в своих тяжелых кандалах. Он сидел много часов на деревянном табурете, стоявшем в углу комнаты. Невеселые думы толпились в его голове. Более четырех дней находился здесь юный паж цесаревны. Ежедневно, каждый полдень, входил к нему рыжий Берг, приносил скудную еду и всячески издевался над ним. Принца Петра больше не видел Андрюша, но каждый раз, когда Берг приходил к нему, этот ненавистный слуга Бирона не упускал случая пугнуть мальчика:

— Погоди! Вот получишь!.. Его светлость, молодой принц, в отлучке, а как только вернется, то и примется за тебя…

Но эти угрозы мало действовали на Андрюшу. Его отец умер на дыбе, его «крестненький» перенес те же мучения, так неужели же ему, молодому и сильному, бояться их? О, он с радостью умрет ради горячо любимой цесаревны! Лишь бы ее светлый образ не покидал его в последние минуты. И, умирая, он не откроет своего имени, как этого ни добивается его тюремщик, изменник Берг, который никак не может припомнить, где он видел эти черные искры детских глаз, это смелое гордое лицо мальчика. Он неоднократно обращался к своему пленнику с вопросами, но пленник не обмолвился ни одним звуком на этот счет. Не скажет юный пленник своему тюремщику и цели своего появления в Летнем саду. Сознаться во всем — значило бы замешать в это дело имя цесаревны, ласковой родной цесаревны, его светлого солнышка. Нет! Тысячу раз нет! Он, ее паж, не способен на это. Пусть они мучают его, пусть терзают, — он не скажет ни слова своим мучителям… Но что же они медлят, однако? Почему не приходят пытать его?.. Почему не тащат на дыбу, в застенок, на лютые муки?.. Утром Берг принес ему еду и сказал с торжествующей злобой: