Глава XIV
Тревога. Неожиданный спаситель. Победа или смерть
Ласково и кротко мигает лампада в большой просторной комнате малютки императора Ивана Антоновича. Нарядная, пышная кормилица-немка тихо мурлычит себе под нос какую-то песенку. Эта песенка говорит ей о родных горах и уютных домиках, о зеленых лугах и белокурых крестьянках-подругах далекой родины…
Задумалась кормилица и не слышит, как в детскую вошла сама принцесса Анна, мать императора, и, быстрыми шагами приблизившись к колыбельке, склонилась над сыном.
— Спит мой Иванушка, — прошептала Анна Леопольдовна, — спит и не чует, как мучают, как оскорбляют его мать. Не можешь ты защитить меня, родной, милый мой крошка!.. Тяжело мне, Иванушка! Голубчик мой! Сынок мой ненаглядный! Обижает меня регент… Жестоко обижает… Расти же, расти, мой мальчик! Вырастешь, заступишься за свою бедную матушку, отплатишь ее врагу… Только бы ты вырос поскорее, милый мой, ненаглядный мой государь-сыночек!
И Анна Леопольдовна, исполненная тоскливого горького чувства, осторожно нагнулась и с нежностью прижалась к крошечному лобику спящего императора.
Шум за дверью привлек ее внимание.
— Боже мой, они его разбудят! Что еще случилось? — невольно вслух произнесла она, не без трепета устремляя глаза на дверь.
На пороге показался принц Антон, за ним Юлиана.
— Что такое? Зачем вы так ворвались? Иванушка спит. Вы его разбудите! — тревожно проговорила принцесса.
— Но вы не знаете, не знаете, что Бирон сделал со мною? — сильно волнуясь и заикаясь, залепетал принц. — Ведь это же ужас! Ведь дальше идти некуда! Мы пропали! — не слушая увещеваний жены, все громче и громче говорил принц.
— Почему пропали?
— Нас обвиняют в измене, в покушении на власть регента… Грамотин схвачен. Его подвергли пытке. Его и других офицеров. Замешаны наши имена… Очевидно, эти несчастные, не выдержав мучений, оговорили, оклеветали нас… Сейчас я из собрания кабинет-министров, куда меня утром потребовали, как мальчишку… Меня судили там как преступника… Меня обвинили в том, что я хочу с твоего согласия вырвать регентство из рук Бирона… О! Они все, все подкуплены, затравлены Бироном… А этот негодяй Ушаков, который еще недавно так заискивал у меня и говорил мне всякие любезности, осмелился сказать мне… мне…
Тут принц Антон задохнулся и остановился, тяжело переводя дыхание.
— Что же он сказал вам? Не томите меня, ради Бога! — тоскливо вырвалось из груди Анны.
— Он сказал… он сказал… — стуча зубами и трясясь, произнес принц, — что поступит со мною… с нами… сурово, как с изменниками, несмотря на то, что мы родители императора…
Принцесса тихо вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Он прикажет нас пытать? — дрожа всеми членами, прошептала она чуть слышно.
— Все возможно… — ответил принц. — От Бирона и Ушакова всего можно ожидать… Но всего вероятнее, что эти негодяи сошлют нас куда-нибудь в глушь, предварительно отняв от нас Иванушку…
Новый крик, вырвавшийся из груди принцессы, огласил комнату. Но это уже не был крик ужаса, нет! Страх матери за свое детище, отчаяние потерять его — вот что целиком завладело сердцем Анны.
— Не отдам! Не отдам Иванушку! — вскрикивала она, обвив руками сына и заслонив его своей худенькой, миниатюрной фигуркой.
Глаза ее дико сверкали, отчаянная решимость запечатлелась на обычно апатичном, сонном лице. Но длилось это недолго. Вслед затем принцесса тяжело опустилась в кресло и залилась слезами.
— За что! За что! — повторяла она, рыдая. Юлиана молча обняла ее.
— Успокойся, Анна! — шептала верная фрейлина. — Милая моя! Господь сохранит тебя и императора!
— Как успокоиться! — взвизгнул принц, — разве мыслимо успокоиться, когда каждую минуту могут сюда прийти люди регента и всех нас пота тут в застенок, а потом…
Он недоговорил, вздрогнул, насторожился, бросил взгляд по направлению двери и шепотом произнес:
— Слышите шуршание шагов?.. Кто-то идет по коридору… Я отлично различаю звук сабли… Это пришли за нами… Спасайся, Анна, и вы, Юлиана… спасайтесь… Берите Иванушку и бегите… Я за вами тотчас…
И принц отчаянно заметался на месте, то хватаясь за голову похолодевшими руками, то бросаясь к колыбели сына…
Крошка-император проснулся и заплакал. Пышная кормилица давно уже не спала, ровно ничего не понимая во всей этой сумятице, и беспокойно таращила на присутствующих свои испуганные глаза.
Анна Леопольдовна бросилась к своему ребенку, торопливо вынула его из колыбели и, прижав к сильно бьющемуся сердцу, молча ждала, вперив расширенные от ужаса глаза на дверь.
Рядом с нею встала Юлиана, стараясь закрыть собою любимую принцессу.
Все мучительно толпились в ожидании роковой минуты. Бежать было немыслимо. Шаги раздавались теперь совсем уже близко за дверью. Спустя минуту на пороге показалась высокая, статная фигура Миниха.
— Все кончено! Вы пришли арестовать нас, фельдмаршал? — произнес, весь замирая от ужаса, принц Антон.
— Арестовать вас, ваша светлость?! — с недоумением произнес старик. — Что за мысли пришли вам в голову, принц! Я приехал к вам прямо из собрания кабинет-министров…